Стас посмотрел на меня таким взглядом, что я понял — что-то
сделал не так, зря помешал. Но было уже поздно. Кащей с готовностью прервал
спор и спросил:
— А вы книжки какие любите? У меня — вот... много.
— Все любим, кроме сказок, — заявил Стас. —
Особенно русско-народных.
— У меня всякие есть, — гордо сказал Кащей. —
Сейчас, составим вам культурную программку...
Он направился к стеллажам. Я крикнул вслед:
— А фантастика есть?
— Наверное, — пожал плечами Кащей. — Я давно
уже не читаю, буквы почти забыл...
— А говоришь — литературный критик! — укоризненно
произнес Стас.
— Это не мешает, — захихикал Кащей. — Критик
— не читатель... Так... Что же вам дать на прочтение перед смертью?
— Вот дурной, — шепнул я Стасу.
— Точно, — согласился Стас. — У тебя карманы
пустые?
— Да.
— Насыпь вон тех конфет... Как ты думаешь, нас спасут,
или мы сами из башни убежим, возьмем волшебный меч и замочим Кащея?
— Спасут. Мне его жалко убивать.
— Мне тоже... Значит, Кубатай спасет, — Стас
потупился и добавил: — Может, пойдем в ДЗР работать?
— Подумаем, — решил я.
...Толком подумать мы не успели. Кащей бухнул на стол пачку
пыльных томов и гордо заявил:
— Вот!
Мы со Стасом принялись разглядывать книги. Их было семь. Я
прочел названия. Это были: «Справочник юного энтомолога», «Мать», «Цемент»,
«Госпожа Бовари», «Физика для всех», «Как закалялась сталь» и «Словарь
ненормативной лексики русского языка». Прочтя последнее название, Стас
озадаченно глянул на меня, а затем открыл словарь на букве «Ю». Прочел что-то.
Покраснел. Интересно, что за слово-то могло быть?
— Ты что, гад, издеваешься? Где фантастика?
— А нету? — сконфуженно спросил Кащей.
Я покачал головой.
— Щас, щас еще подберу, — затараторил Кащей.
— Ну нет, — решил Стас, — мы сами выберем.
Пошли, Костя.
И мы стали рыться в книгах. Тут и вправду было все. Стас
принялся отбирать стопку фантастики. Помирать с голода он явно решил долго и
содержательно. Вначале он набрал всяких разрозненных томов, потом наткнулся на
полное собрание сочинений Жюля Верна и попробовал унести его. Но Жюля Верна
сменил Герберт Уэллс, а вскоре и Уэллс был водворен на полку, зато Стас
завладел собранием своего любимого детского фантаста Решилова. Его он, хоть и с
натугой, но мог унести.
— Пойдем голодать, Стас, — потянул я его за руку.
— Погоди, — отстранился он. Его глаза блестели
жадным огнем. — Вдруг еще чего найдем?
И тут он увидел, как Кащей, стараясь не шуметь, подсовывает
под обломанную ножку платяного шкафа какой-то том.
— Ага! — взревел Стас и бросился к шкафу. —
Так и думал! Самое интересное прячешь, да?
Я кинулся за братом. Тот принялся вытягивать книгу из-под
шкафа, и вдруг Кащей подобострастно заявил:
— Бери, бери, только в шкафу не ройся...
— Хитрый, да? — и Стас немедленно ринулся в
темноту шкафа. Кащей ловко закрыл за ним дверцу, и я услышал испуганный вскрик
брата.
И тишина. Только мелкое хихиканье Кащея:
— Ой, уморил... Ой, какой глупый... Решили Кащея
обхитрить... Ой, умора. В Голодную Башню, ха-ха!
— Где Стас? — сжимая кулаки крикнул я.
— В шкафу! — с готовностью заявил Кащей. —
Загляни...
— Не буду! — я сообразил, что сейчас сгину вслед
за Стасом, и отбежал. Но Кащей с неожиданной ловкостью бросился за мной,
схватил за воротник рубашки, на пухлых ручках вздулись арбузы мускулов — и
зловеще сказал:
— Я и вправду бы вас съел или на кусочки порезал.
Только я кое-что позабавнее придумал...
И он понес меня, держа перед собой, как котенка. Я несколько
раз лягнул коварного злодея, но он этого словно и не заметил. Он поднес меня к
шкафу — и пинком отправил внутрь.
Я летел вперед, будто за шкафом была пустота. Самым обидным
было то, что за спиной доносилось затихающее хихиканье Кащея. И вдруг в глаза
ударила яркая белизна. Такая яркая, что я зажмурился от боли в глазах.
...А когда открыл их, понял, что лежу в снегу. Было ужасно
холодно. Я поднялся на ноги и тут же провалился по колено. То, что я увидел,
повергло меня в ужас. Ровный, сверкающий снежный наст распростерся до
горизонта. Я огляделся. Все то же, куда ни глянь. Только повернувшись кругом, я
обнаружил некоторое разнообразие в этой белизне: серым пятном шагах в пяти от
меня лежал Стас. Снег вокруг нас был нетронут, словно мы упали с неба. Я
испугался, и хотел было уже позвать брата, но тут он шевельнулся и поднял
голову.
Глава четвертая,
в которой Холмс проявляет то
поистине английское упрямство, то поразительную прозорливость, то — ужасающий цинизм
(Рассказывает доктор Ватсон)
— Друг мой, — обратился ко мне Шерлок, когда
Мак-Смоллет и Кубатай закончили свой рассказ о колдуне Кащее Бессмертном,
решившем погубить весь мир. — Приходилось ли вам ранее выслушивать
подобный бред?
— Не приходилось, — признался я.
— Однако, к сожалению, все то, что мы с вами пережили в
последние часы, неопровержимо доказывает правоту наших потомков.
— Да, доказывает, — вынужден был согласиться я.
— Что ж, — сказал Холмс, — детей надо
выручать. Из того, что я услышал, следует, что под шкафом должна была лежать та
самая книга, в которую Кащей их отправил...
— Ее там не было, — грустно сказал Кубату. —
Кащей — осторожный, вынул, наверное...
Холмс задумался.
— Предлагаю провести следственный эксперимент, —
произнес он наконец. — Допустим, что злоумышленник действовал не по
заранее обдуманному плану, а импровизационно. Вот вы, мой друг, —
обратился он ко мне, — вы будете старшим из мальчиков. А вы... — он
замялся, забыв имя (видно сказывалась нехватка кокаина), — вы,
лысый, — младшим.
— Верное решение, — кивнул Кубату, сумев, как
истинно интеллигентный человек, не заметить бестактность, — у нас всегда
со Стасом родство душ ощущалось.
— А вы, — Шерлок кивнул Мак-Смоллету, —
будете Кащеем.
