Оператору не повезло. Из подъезда она вышла стремительно, надев темные очки и пригнув голову. Краем глаза она увидела джип, отметила, что лампочки висели только над подъездами и теперь светили ей в спину.
Прошел еще час. Из подъезда вышла парочка, села в «Тойоту» и уехала, а еще через десять минут сработала рация. Он услышал голос Анфисы. Деловой, строгий:
– Как съемка?
– Скучнее не бывает.
– Возьми камеру и поднимись в квартиру, от которой у тебя есть ключ.
– Там нечего снимать. Несколько минут назад погас свет, а потом вышли мужчина с женщиной, сели в «Тойоту» и уехали.
– Уверен?
– Записано на пленку, если не верить собственным глазам.
– Поняла. Тогда на сегодня все. Свободен. Пленку привезешь завтра, не горит. Желаю хорошо выспаться.
– Понял. Конец связи.
Данила убрал камеру и штатив в машину и уехал. Ему и в голову не могла прийти мысль, что за ним возможна слежка. Тем не менее из соседнего двора выехал «Мерседес» и двинулся следом.
Анфиса зашла в кабинет к Осипову:
– Геннадий Иваныч, на объекте тридцать шесть ничего не произошло. Оператора я отпустила.
– Такого не может быть!
– Факт. «Тойота» приехала с двумя пассажирами и с двумя уехала. Остальное, как вы понимаете, мне знать не полагается. Телефон квартиры на прослушке, в милицию с него никто не звонил. Вызов попал бы на мою линию. Как и полагается, я должна дать время оператору провести съемку, а потом сама вызвать оперативников. С мобильного позвонить не могли, мы глушим сигнал в том квадрате. Значит, ничего не произошло.
– Я должен видеть пленку.
– Завтра. Я же вам сказала, оператор отпущен.
– Ты слишком много на себя берешь, Анфиса! – повысил голос Осипов.
– Столько, сколько считаю нужным. Не нравится? Найдите себе другого диспетчера.
– Да ты…
– Не пытайтесь меня пугать. Сразу начинаете походить на беспомощного идиота. И брызгайте слюной на своих ликвидаторов, это они плюют на ваши приказы.
Анфиса вышла, хлопнув дверью.
4
Впервые Данила почувствовал себя одиноким человеком. Странно, почему он не задумывался об этом раньше? По всей вероятности, заботы о хлебе насущном не позволяли. Боролся за выживание. Теперь у него полно денег. Раньше он мечтал заработать на ремонт в квартире, ну хотя бы краны сменить на кухне и в ванной, а сейчас ему стало плевать на свой курятник, а главное, он не хотел в него возвращаться. Одна сумасшедшая неделя перевернула его жизнь. Возвращаясь домой под утро, он едва держался на ногах, падал на свой «чемодан-кровать» и вырубался, а в два часа дня начиналось все сначала. Что ему делать в десять вечера в своей конуре? Пустой день, бездарный вечер и глухая занудливая ночь впереди. Настроение испортилось окончательно. Без Андрея его к горячим точкам не подпустят. Не успел начать, как все кончилось.
Он остановился возле бара, который теперь был ему по карману, и решил опорожнить бутылку чего-нибудь крепкого, благо дом напротив.
Дорогой бар был наполовину пуст, в основном контингент посетителей состоял из мужчин среднего возраста и молоденьких шлюх, одна из которых вычистила его карманы. Разумеется, он ее не помнил и искать не собирался. Теперь пусть обрабатывают этих хмырей, глотающих слюнки, глядя на округлые попки.
– Что будете пить? – спросил бармен, когда Данила подошел к стойке.
– Миску молока.
– Миску молока?
– А что еще можно заказать, попав в кошкин дом?
– Кошкин дом?
– Ну да. Видишь тех двух кисок, виляющих хвостиками? Хищницы из семейства кошачьих.
У другого конца стойки сидели две расфуфыренные девицы и строили Даниле глазки.
– Ты бы пошел в «собачью конуру» напротив. Там тебя быстро облают. Не можешь жить без острых ощущений?
– Ладно, приятель, не обижайся. Начнем с хорошего коньяка. Но чуть-чуть. А то я вырубаюсь в самый неподходящий момент.
В бар зашла элегантная девушка в дымчатых очках, в строгом облегающем черном платье, с шикарной фигурой, каштановыми волосами, убранными в пучок и заколотыми богатым гребнем с зелеными камнями. Она села за столик у окна, за спиной у Данилы. Взгляды всех присутствующих мужчин тут же обратились к ней.
Бармен подал клиенту коньяк и, выйдя из-за стойки, направился к новой посетительнице. Данила выпил свою рюмку и сказал: «Повторить». Но бармен исчез. Данила начал оглядываться по сторонам и наконец увидел его.
– Куда ты подевался?..
Он так и застыл на месте с приоткрытым ртом. За столиком сидела Ева, о которой он не переставал думать ни на минуту. Произошло чудо или у него от одной рюмки начались галлюцинации? Он узнал бы ее даже в телогрейке на разгрузке угля. Придя в себя, парень встал и направился к девушке. Идущий ему навстречу бармен усмехнулся.
– Привет, – сказал Данила, садясь за столик. – Как ты здесь оказалась?
Таня не ожидала такого начала. Она была уверена, что оператор из машины не мог ее разглядеть и запомнить, их разделяло метров двадцать. Платье, очки, цвет волос ни о чем еще не говорят.
– С места в карьер? Откуда такая самоуверенность?
– С какого места? Просто я потерял тебя из виду и не знал, где искать. Здесь же Москва, человек – песчинка в пустыне.
– Вообще-то я была у своего портного. У него ателье рядом. В этом районе появляюсь очень редко.
– Все правильно. Я все помню. Любовь рождается на небесах, а потом звездами падает на землю. И дело не в расстоянии, две звездочки обязательно найдут друг друга, иначе как объяснить любовь с первого взгляда? Кажется так?
У парня был открытый взгляд и добрые глаза. Такие люди не работают на Сергея. Им нечего делать среди волчьей стаи. А может быть, она хотела его таким видеть? Оскомину набила, натыкаясь всю жизнь на сволочей.
– Чего ты хочешь, парень?
– Меня Данилой зовут. Забыла?
– А должна помнить? Меня Таня, если это тебя устраивает.
Тут его осенило. Рыжий цвет волос, очки… Еву из больницы забрали оперативники, за ее отцом идет охота, девушке грозит опасность. Ей попытались изменить внешность и отпустили. Но вряд ли она может вернуться домой. Сейчас нельзя приставать с глупыми вопросами. Она всячески пытается ему показать, что нашла его сама, чтобы повидаться, но он не должен выдать ее. Тем более что за ней могут следить. Не убийцы, так оперативники. Свобода на определенных условиях. Надо включаться в игру, иначе Еву опять посадят под замок. Не исключен вариант, что она сумела сбежать от охраны. Во всяком случае, на откровенный разговор рассчитывать не приходилось. Захочет – сама заговорит.
