Лошади несутся что есть мочи, из последних сил – но и волки не отстают, уже совсем рядом с санями.
Перезарядили слуги пистолеты и снова в волков выпалили.
На этот раз лучше получилось – одного волка насмерть свалили, другому ногу прострелили. Но один волк, что впереди стаи бежал, сделал огромный прыжок и вскочил в сани.
Огромный волк с белой головой, со страшно оскаленной пастью набросился на Степана, целясь ему прямо в горло…
Пистолет у Степана был разряжен, но тут словно сама попала ему в руки дедова казацкая сабля.
Взмахнул он этой саблей, ударил волка по шее…
Взвыл волк, да даже не взвыл, а жутко закричал, как смертельно раненный человек.
Голова его отлетела, туловище упало в сани, дергая лапами. И тут глядит Степан – не волчье тело лежит в санях, а человечье, в сером зимнем кожухе. И не волчья голова отрублена – седая мужская голова с длинными усами…
– Спаси и помилуй нас, Пресвятая Богородица! – проговорил один из слуг, крестясь.
– Никак оборотень! – вскрикнул второй слуга.
А Степан вспомнил рассказ своей бабки.
Выходит, не врала старая и не заговаривалась! Выходит, и впрямь нападали на отцовское именье такие же оборотни…
Выбросил он ногой из саней мертвое тело, выкинул голову, схватив ее за седые волосы, и крикнул на слуг:
– Не болтайте попусту, а заряжайте пистолеты, коли не хотите волкам на ужин достаться!
Опомнились слуги, перезарядили пистолеты да выпалили еще раз по волкам. Те и так после смерти вожака поубавили прыти, а сейчас и вовсе отстали, трусливо подвывая. А через полчаса лошади домчали сани до большой деревни.
Там в харчевне слуги Степана Ивановича, выпив по чарке казенной водки, принялись рассказывать про волка-оборотня, но им не очень-то верили.
После того случая Степан добрался до Петербурга без приключений, вернулся на службу.
Был он толковый да исполнительный и дослужился до первого генеральского чина. Купил в Санкт-Петербурге дом на Васильевском острове, женился и вышел в отставку.
Родители его к тому времени мирно скончались и были похоронены на своем семейном кладбище, рядом с могилами предков. Степан Иванович в родовое имение ездил нечасто – как соберется, так вспомнит зимнюю дорогу и волков, бегущих за санями…
Дедов Царьград стоял у него в доме на почетном месте. Степан Иванович иногда разглядывал его и вспоминал удивительные бабкины рассказы. Но как-то ночью в дом генерала влезли воры, которые едва не украли семейную реликвию. К счастью, один из слуг вовремя проснулся и поднял тревогу, воров схватили, связали и передали полиции, а Царьград спасли.
После этого Степан Иванович держал Царьград в специально оборудованном тайнике, о котором не знал никто, кроме него…
На этом удивительное повествование закончилось, но в дневнике была еще одна запись – сделанная не так давно, судя по цвету чернил и почерку. Впрочем, почерк Вета узнала: это была рука покойного профессора Сперанского.
…Семейство Ван дер Роде многие годы верно служило русским государям. Среди потомков Степана Ивановича были военные и географы, известные путешественники и историки. И все эти годы в семье от отца к старшему сыну передавалась легенда о происхождении их предка от казненного разбойника и бунтовщика Степана Разина, а также тайна разинского Царьграда. В конце девятнадцатого века историк Андрей Иванович Ван дер Роде записал семейное предание в своем дневнике, который хранился в семейной библиотеке. Вскоре после Октябрьской революции сын Андрея Ивановича, Степан Андреевич Ван дер Роде, покинул Россию и поселился на родине предков, в Голландии. Дальнейшая его судьба мне неизвестна.
Записную книжку Андрея Ивановича Ван дер Роде я получил в девяностые годы прошлого века от пожилой женщины, Веры Васильевны Ивановой, чья бабушка до революции была прислугой в доме Степана Ван дер Роде и сохранила записную книжку и еще некоторые книги в память о хозяине. Там же, в записной книжке, я нашел лист с зашифрованным текстом…
– Пора! – сказала себе Вета, закрывая тетрадь. – Пора приступать к делу!
Она высунула голову в коридор и прислушалась. В квартире царила тишина, свекрови не было видно, тем не менее Вета закрылась изнутри на задвижку. Потом положила на стол старинное издание «Гулливера». Она невольно удивилась тому, как хорошо сохранилась книга за почти полтора столетия – бумага ничуть не пожелтела, шрифт не выцвел, старинные гравюры выглядели великолепно. Но у нее была сейчас совсем другая задача: книгой нужно было воспользоваться для расшифровки текста из тайника покойного профессора.
Вета раскрыла книгу на двадцать шестой странице. Там шла речь о том, как Лемюэля Гулливера посещает император Лилипутии в сопровождении своих придворных.
Достав из своего собственного тайника зашифрованную записку, Вета положила ее справа от книги. На чистом листе она выписала русский алфавит, проставив около каждой буквы порядковые номера.
Наконец она приступила к расшифровке.
В который раз она перечитала загадочный текст:
«Поелику колесницы некоторым обывателям кормление не обессудьте будучи меликон собстание…»
Кажется, сейчас этот бессмысленный набор букв и слов откроет ей свою тайну!
Вета нашла в алфавите порядковый номер буквы П, затем О, Е и так далее. Ряд бессмысленных букв превратился в ряд таких же бессмысленных цифр. Теперь нужно было сделать второй шаг – перейти от этих цифр к новым буквам, пользуясь двадцать шестой страницей книги.
Вета отсчитала пятнадцатую букву от начала строки, соответствующую номеру буквы П в алфавите, затем – четырнадцатую, шестую, двенадцатую, десятую и так далее.
Через минуту на листке возникла новая цепочка букв…
И Вета разочарованно уставилась на листок: новая запись была такой же бессмысленной, как прежняя.
Неужели она зря искала редкое издание «Гулливера»? Неужели для расшифровки записки нужна вовсе не эта книга?
А может быть, муж ввел ее в заблуждение и записка из тайника зашифрована вовсе не книжным шифром?
Она еще раз перечитала записку, затем перевела взгляд на страницу старинной книги…
Ну да, как она сразу не поняла!
Ведь эта книга напечатана в девятнадцатом веке, задолго до реформы орфографии! Она напечатана старым алфавитом, в котором было не тридцать три, а тридцать пять букв, алфавитом, в котором были отмененные в тысяча девятьсот восемнадцатом году буквы «фита», «ять», «ижица», десятеричное «и». Значит, и порядковые номера букв в алфавите не совпадали с нынешними. И когда профессор Сперанский завещал ей свою библиотеку вместе с хранящейся в ней тайной, он учел то, что Вета должна вспомнить этот алфавит.
