Рука Нюкты, сжимающая поводья, расслабилась.
– Ни одного. Ни разу. Это возмутительно!
Аннабет пожала плечами.
– Может, потому что ты, по сути, не совершила ничего такого, чтобы тобой заинтересовались? Ну смотри, Тартар крут! В его честь назвали все это место! Или, если мы встретим День…
– Кстати, да! – вклинился Перси. – День – это было бы здорово. Я бы очень хотел с ней познакомиться. Может, даже возьму у нее автограф.
– День?! – Нюкта вцепилась пальцами в поручень своей черной колесницы, которая начала содрогаться. – Вы о Гемере? Она же моя дочь! Ночь куда могущественнее, чем День!
– Ну… – протянула Аннабет. – А мне больше понравились араи. И даже Ахлис.
– И они все тоже мои дети!
Перси со вкусом зевнул.
– Да у тебя, смотрю, много детишек.
– Я мать всех, внушающих страх! – вскричала Нюкта. – Самих мойр! Гекаты! Всех из первого поколения! Боли! Сна! Смерти! И всех проклятий! Теперь вы осознаете всю мою важность?!
LIV. Аннабет
Нюкта вновь махнула своим кнутом. Темнота вокруг нее сгустилась. По бокам появились целые армии теней – араи с крыльями еще темнее предыдущих, их Аннабет совсем не рада была увидеть; сморщенный старик, должно быть, Герас, бог старости; молодая женщина в черной тоге с ненормальным блеском в глазах и улыбкой серийного убийцы – никаких сомнений, Эрида, богиня раздора. Число новоприбывших росло: среди них были и демоны, и боги, но все они были рождены Ночью.
Аннабет хотелось броситься наутек. Прямо на ее глазах росла толпа жутчайших монстров, и уже от одного их вида можно было потерять рассудок. Но если она побежит, это будет стоить ей жизни.
Дыхание стоящего рядом Перси стало быстрым и неглубоким. Даже сквозь трупный камуфляж Аннабет видела, что он на грани паники. Ей придется сохранить трезвую голову ради них обоих.
«Я дочь Афины, – подумала она. – Мой разум подчиняется мне».
Она представила рамку, заключив в нее все, что было перед глазами. И сказала себе, что это всего лишь фильм. Да, ужасно страшный, но вреда он ей причинить не может. Все было под контролем.
– Да, неплохо, – признала она. – Думаю, можно сделать снимок для альбома, хотя не знаю… Вы, ребята, все такие… темные. Даже со вспышкой едва ли что дельное получится.
– А… Ага, – выдавил Перси. – Вы совсем не фотогеничны.
– Вы – ничтожные – туристы! – прошипела Нюкта. – Вы должны трепетать передо мной! Вы должны рыдать и молить, чтобы я дала вам автограф и разрешила себя сфотографировать! Хотите оценить мою важность?! Мой сын Гипнос однажды усыпил самого Зевса! А когда тот, пылая жаждой мести, преследовал его по всей земле, Гипнос спрятался в моем дворце, и Зевс оставил его! Даже царь Олимпа боится меня!
– Бывает, – Аннабет повернулась к Перси. – Ну что, уже поздно. Пора устроиться в каком-нибудь ресторанчике, что рекомендовал гид, и подкрепиться. Затем можно отправиться на поиски Врат смерти.
– Ха! – с триумфом воскликнула Нюкта.
Дети тьмы по ее бокам зашевелились и повторили:
– Ха! Ха!
– Хотите увидеть Врата смерти? – спросила Нюкта. – Они стоят в самом сердце Тартара. Смертные, подобные вам, никогда не смогут добраться до них, разве что через залы моего дворца – Поместья Ночи!
Она махнула себе за спину. Посреди бездны, где-то, может, футах в трехстах ниже обрыва, повис дверной проем из черного мрамора, ведущий в какую-то огромную комнату.
Сердце Аннабет забилось с такой силой, что она чувствовала его даже в пальцах ног. Это был прямой путь к цели – но до него было так далеко, что банально допрыгнуть едва ли удастся. Если они промажут, то упадут прямо в Хаос и обратятся в ничто – окончательная смерть без каких-либо вторых шансов. Но даже если бы они прыгнули, на их пути стоит сама богиня Ночь и полчища ее жутких отпрысков.
И тут Аннабет будто пронзила молния: она поняла, что нужно сделать. Как и все ее планы, этот тоже отличался повышенной рискованностью. Но зато она тотчас успокоилась. Сумасшедшая идея перед ликом смерти, почему бы и нет?
«Давай, – словно ответило тело разуму, расслабляясь, – сколько раз мы проделывали такое».
Она со скучающим видом вздохнула.
– Ну ладно, давайте сделаем снимок, вот только вы все не поместитесь. Нюкта, как насчет одного твоего главного любимца? Назови его нам.
Толпа загудела. Многие дюжины жутких сверкающих глаз устремились на Нюкту.
Богиня неуютно поежилась, будто колесница под ее ногами неожиданно раскалилась. Ее кони-тени фыркали и били копытами по пустоте.
– Мой главный любимец? – спросила она. – Все мои дети внушают страх!
Перси хмыкнул.
– Да ну? Я встречал мойр. И Танатоса. Вовсе они не такие уж и страшные. У тебя наверняка найдется в этой куче тот, кто круче их.
– Темнейший из всех, – подхватила Аннабет. – Кто больше всего похож на тебя.
– Я – темнейшая, – прошипела Эрида. – Войны и раздор! Я стала причиной стольких смертей!
– Но я темней! – взревел Герас. – Я туманю взор и путаю мысли. Все смертные боятся старости!
– Да, да, – отозвалась Аннабет, стараясь не замечать их скрежещущих зубов. – Но разве это тьма, я вас умоляю! Вы же дети Ночи! Покажите мне настоящую тьму!
Группа араи завыла, забив по воздуху кожистыми крыльями и взбаламутив целые слои черноты. Герас раскинул в стороны руки и будто набросил на бездну полупрозрачный саван. Эрида выдохнула в пустоту целый фонтан пуль-теней.
– Я – темнейший! – прошипел какой-то демон.
– Нет, я!
– Нет! Склонитесь перед моей тьмой!
Даже если бы тысяча гигантских осьминогов разом выпустили из себя чернильный заряд на дне океана, столь глубоком, что туда никогда не проникал лучик солнечного света, их чернота и в подметки бы не сгодилась этой. С тем же успехом можно было просто ослепнуть. Аннабет схватила Перси за руку и собралась с духом.
– Хватит! – закричала Нюкта, и в ее голосе неожиданно прорезалась паника. – Я ничего не вижу!
– Да! – с гордостью взревел один из ее отпрысков. – Это сделал я!
– Нет, я!
– Дурак, это был я!
Дюжины голосов заспорили друг с другом в полной темноте.
Кони встревоженно ржали.
– Прекратите! – крикнула Нюкта. – Чья эта нога?
– Эрида меня ударила! – пожаловался кто-то. – Мама, скажи ей, чтобы она меня не била!
– Это не я! – возмутилась Эрида. – Ай!
Возня усилилась. Было ли это на самом деле или нет, но, казалось, тьма стала еще гуще. Глаза Аннабет были так широко раскрыты, что она испугалась, как бы они не вывалились из глазниц.
