– Эй! – крикнул Перси вслед Ахлис. – Где наш друг?
– Он не сможет пойти по этому пути, – раздался в ответ голос богини. – Он не смертный. Скорее, маленькие глупцы. Вас ждет знакомство со Смертельным Туманом.
Аннабет громко выдохнула и сжала его руку.
– Ладно… куда уж хуже?
Вопрос оказался столь дурацким, что Перси засмеялся, хотя легкие от этого заныли.
– Да уж. Ну что, условились: следующее свидание – ужин в Новом Риме!
Они последовали по оставленным в песке отпечаткам ног богини мимо ядовитых цветов прямо во мглу.
XLVII. Перси
Перси не хватало Боба.
Он уже привык к постоянному присутствию рядом титана, освещающего им путь своими серебряными волосами и устрашающего вида боевой шваброй.
А теперь их вела худая как скелет леди с большими проблемами с чувством собственного достоинства.
Пока они шли по бесплодной равнине, туман так загустел, что Перси приходилось постоянно одергивать себя: руки так и тянулись его разодрать. Единственная причина, почему он продолжал четко следовать за Ахлис, были ядовитые цветы, раскрывающиеся там, где она проходила.
Если они все еще пребывали на теле Тартара, то Перси решил, что сейчас они, должно быть, в самом низу его ноги, где кожа наиболее груба и мозолиста и где растут только самые отвратительные растения.
Наконец они дошли до конца большого пальца. Во всяком случае, так посчитал Перси. Мгла рассеялась, и они обнаружили себя на своеобразном полуострове, окруженном непроглядной тьмой.
– Вот мы и на месте, – Ахлис повернулась и гаденько улыбнулась. Кровь с ее щек продолжала капать на одежды. Воспаленные глаза слезились и распухли, но во взгляде читалось возбуждение. Может ли Страдание выглядеть возбужденным?
– Ну… отлично, – отозвался Перси. – И где мы?
– На краю окончательной смерти, – ответила Ахлис. – Там, где Ночь встречается с пустотой под Тартаром.
Аннабет слегка подвинулась вперед и выглянула за край обрыва.
– Я думала, под Тартаром ничего нет.
– О, разумеется, есть… – Ахлис закашлялась. – Даже Тартар должен был откуда-то появиться. Здесь граница первоначальной темноты, которой и является моя мать. Внизу простирается царство Хаоса, моего отца. Здесь вы ближе к небытию, чем кто-либо из смертных до вас. Разве вы это не чувствуете?
Перси ясно понимал, что она имеет в виду. Пустота будто напирала на него, высасывая воздух прямо из легких, а из крови – кислород. Он взглянул на Аннабет и заметил, что ее губы посинели.
– Нам нельзя здесь оставаться, – сказал он.
– Конечно, нет! – воскликнула Ахлис. – Разве вы не чувствуете прикосновение Смертельного Тумана? Он уже рядом. Смотрите!
Вокруг стоп Перси начала собираться белая дымка. Когда в ней скрылись ноги, юноша понял, что это не дымка притягивается к нему. Она исходила от него самого. Все его тело будто растворялось. Перси поднял руки и обнаружил, что они потеряли очертания и стали какими-то размытыми. Сейчас он бы даже не смог сказать, сколько у него пальцев. Оставалось надеяться, что по-прежнему десять.
Перси обернулся к Аннабет, и у него перехватило дыхание.
– Ты… э-э…
Договорить он не смог. Она выглядела мертвой.
Ее кожа стала желтовато-землистой, глаза глубоко запали, и их будто обвели черным. Прекрасные волосы превратились в спутанный клубок паутины. Девушка выглядела так, будто десятилетия провела в промозглом темном мавзолее, постепенно превращаясь в высохшую скорлупу. Когда она обернулась, чтобы взглянуть на него, ее лицо тут же смазало дымкой.
У Перси кровь застыла в жилах.
Многие годы он представлял себе умирающую Аннабет. У полубогов подобные мысли считаются нормой. Большинство полукровок долго не живут. Ты знаешь: следующий бой с монстром может стать для тебя последним. Но видеть Аннабет такой оказалось выше его сил. Он бы лучше нырнул в Флегетон, или вновь сразился с араи, или оказался растоптан титанами.
– О, боги! – всхлипнула Аннабет. – Перси, ты выглядишь прямо как…
Перси посмотрел на свои руки, но не увидел ничего, кроме белого тумана, но потом сообразил, что для Аннабет сейчас он, скорее всего, похож на труп. Юноша сделал несколько шагов, хотя это далось нелегко. Тело казалось странно невесомым, будто было сделано из гелия и сладкой ваты.
– Раньше я выглядел лучше, – заметил он. – И я не могу нормально двигаться. Но в остальном все в порядке.
Ахлис довольно закудахтала.
– О нет, ты далеко не в порядке.
Перси нахмурился.
– Но мы ведь стали невидимыми? Теперь мы сможем добраться до Врат смерти?
– Ну, возможно, – ответила богиня. – Если проживете так долго, чего не случится.
Ахлис растопырила свои крючковатые пальцы. На краю обрыва распустились новые цветы, к ногам Перси словно раскинулся смертельный ковер из болиголова, паслена и олеандра.
– Смертельный Туман – это не просто маскировка, к вашему сведению. Это состояние бытия. Я не смогу преподнести вам этот дар, пока за вами не последует смерть – настоящая смерть.
– Это ловушка! – сказала Аннабет.
Богиня хихикнула.
– А вы что, ожидали чего-то подобного?
– Да, – хором ответили Аннабет и Перси.
– Что ж, в таком случае это едва ли можно назвать ловушкой! Скорее неизбежность. Страдания неизбежны. Боль…
– Да, да, – проворчал Перси. – Давайте уже перейдем к той части, где пора сражаться.
Он обнажил Анаклузмос, но лезвие превратилось в столб дыма. Перси ударил по Ахлис, но меч просто скользнул по ней, подобно легкому ветерку.
Богиня довольно оскалилась своими жуткими зубами.
– Кажется, я забыла об этом упомянуть. Теперь вы не более чем туман – всего лишь тени в шаге от смерти. Возможно, будь у вас достаточно времени, вы бы научились контролировать свое новое состояние. Но этого времени у вас нет. А раз вы не можете и коснуться меня, боюсь, ваша борьба со Страданиями будет неравной.
Ее ногти выросли до когтей. Нижняя челюсть отпала, и желтые зубы вытянулись в острые клыки.
XLVIII. Перси
Ахлис прыгнула на Перси, и на какую-то долю секунды в его голове мелькнула мысль: «Ну и ладно, я же туман! Она не сможет меня коснуться, правильно?»
Перед глазами так и вспыхнул образ мойр на Олимпе, покатывающихся со смеху от его глупой надежды: «Вот наивный!»
Когти богини разодрали ему грудь, и уже одно их прикосновение обжигало, словно кипяток.
Перси поспешил отпрянуть, но он еще не привык к своему новому туманному образу. Ноги двигались слишком медленно. В руках осталось силы не больше, чем в салфетках. В отчаянии он бросил на богиню рюкзак в надежде, что он, сорвавшись с руки, вновь обретет плотность, но этого не произошло. С мягким «пух» он упал на землю.
