«Все, ты попался», – подумал Джейсон.
Он направил меч в небо, и от разразившегося грома вся долина содрогнулась. Молния пробила в земле кратер как раз на том месте, откуда доносился голос.
Тишина. Джейсон успел подумать: «Ого, неужели сработало?» – когда невидимая сила сбила его с ног. Меч, звеня, прокрутился по дороге.
– Хорошая попытка, – сказал Купидон, и его голос вновь звучал откуда-то издалека. – Но Любовь не пригвоздишь так просто.
Рядом рухнула стена. Джейсон едва успел откатиться в сторону.
– Хватит! – взревел Нико. – Тебе нужен я! Оставь его!
В ушах Джейсона звенело. После удара кружилась голова. Во рту застыл вкус известняка. Он не понимал, почему Нико считает себя главной целью, но Купидон, похоже, был с ним согласен.
– Бедный Нико ди Анджело. – Голос бога зазвенел от досады. – То, чего хочешь ты, – это такая мелочь по сравнению с тем, чего желаю я! Моя возлюбленная Психея рискнула всем во имя любви! Лишь так она смогла искупить свою слабую веру. А что ты? Чем ты рисковал во имя меня?
– Я побывал в Тартаре и вернулся назад, – рявкнул Нико. – Тебе меня не напугать.
– Но я страшу тебя, и очень сильно. Взгляни мне в лицо. Будь честен.
Джейсон с трудом поднялся.
Земля вокруг Нико дрожала. Трава вяла, а по камням бежали трещины, будто под землей кто-то был, и этот кто-то очень хотел прорваться на поверхность.
– Отдай нам скипетр Диоклетиана, – сказал Нико. – У нас нет времени на игры.
– Игры? – возмутился Купидон и ударил Нико в бок так, что тот рухнул на гранитный пьедестал. – Любовь – это не игра! Это не цветочки и радуга! Это тяжелейший труд – испытание, не имеющее конца! Она требует полной отдачи, и прежде всего – правды! Только так можно получить награду!
Джейсон подобрал свой меч. Если этот невидимый парень и правда был Любовь, то, по мнению Джейсона, Любовь явно переоценивают. Ему куда больше был по душе вариант Пайпер – тактичный, добрый и прекрасный. Он предпочитал образ Афродиты. А Купидон же напоминал какого-то головореза или вышибалу.
– Нико! – позвал Джейсон. – Чего ему от тебя надо?
– Скажи ему, Нико ди Анджело, – предложил Купидон. – Признайся, что ты трус, боящийся сам себя и своих чувств. Расскажи, почему на самом деле ты сбежал из Лагеря полукровок и почему ты всегда один.
Нико издал горловой крик. Земля у его ног разошлась, и из трещины полезли скелеты – мертвые римляне с недостающими руками и дырками в черепах, сломанными ребрами и без нижних челюстей. На ком-то болтались остатки тог. Груди других кое-как прикрывали поблескивающие обломки доспехов.
– Опять спрячешься среди мертвых, как и всегда? – съязвил Купидон.
От сына Аида начали бить волны темноты. Когда они докатились до Джейсона, тот едва не потерял сознание от столь сильной концентрации ненависти, страха и стыда.
В голове замелькали образы. Он увидел Нико и его сестру на снежном утесе в Мэне, Перси защищает их от мантикоры. Меч Перси светится в темноте. Он стал первым полубогом, которого Нико увидел в бою.
Позже, уже в Лагере полукровок, Перси, сжав руку Нико, пообещал, что защитит его сестру Бьянку. Нико верит ему. Он смотрит в его зеленые, как море, глаза и думает: «Он не может меня подвести. Он настоящий герой». Все было так, будто любимая игра Нико «Мифы Магии» вдруг стала явью.
Затем Джейсон увидел момент, в котором Перси возвращается и сообщает Нико, что Бьянка мертва. Нико кричит и называет его вруном. Он чувствует себя преданным и все же… во время атаки воинов-скелетов он не дает им причинить вред Перси. Нико взывает к земле, чтобы та поглотила их, а затем бежит прочь – в ужасе от собственных сил и эмоций.
Джейсон увидел еще с дюжину других сцен, все с точки зрения Нико… И они будто сковали его, лишив способности двигаться и говорить.
А в это время призванные Нико скелеты римлян ринулись вперед и схватили что-то невидимое. Бог боролся, отбрасывая мертвых, ломая ребра и черепа, но те продолжали наступать, хватая бога за руки.
– Как интересно! – заметил Купидон. – Так у тебя все же есть сила воли, а?
– Я ушел из Лагеря полукровок, потому что полюбил, – сказал Нико. – Полюбил… Аннабет…
– Опять юлишь! – заявил Купидон, превратив один из скелетов в груду обломков костей. – Нет у тебя никакой силы.
– Нико! – Джейсон кое-как совладал с голосом. – Все хорошо. Я все понимаю.
Нико посмотрел на него, и по его лицу пронеслась волна боли и грусти.
– Ты не понимаешь, – сказал он. – Ты не сможешь понять.
– И вот ты бежишь вновь! – пожурил его Купидон. – От друзей, от себя!
– У меня нет друзей! – закричал Нико. – Я ушел из Лагеря полукровок, потому что там не было места для меня! Нигде и никогда нет и не будет места для меня!
Скелеты сковали Купидона, но невидимый бог смеялся с такой жестокостью, что Джейсону захотелось призвать еще один разряд молнии. Но, к сожалению, он сомневался, хватит ли у него на это сил.
– Оставь его в покое, Купидон! – прокряхтел Джейсон. – Это не…
Он осекся. Джейсон собирался сказать, что это Купидона не касалось, но до него вовремя дошло, что речь шла о том, что касалось Купидона напрямую. Кое-что из сказанного Фавонием вновь прозвучало в ушах: «Это так сильно тебя шокирует?»
История про Психею наконец обрела смысл – почему смертная девушка была так сильно напугана. Зачем ей было нарушать наказ и смотреть в лицо богу любви, что заставило ее предположить, что он мог быть монстром.
Психея была права. Купидон на самом деле был монстром. Любовь была самым беспощадным монстром из всех.
Голос Нико напоминал осколки разбитого стекла.
– Я… Я не был влюблен в Аннабет.
– Ты ей завидовал, – догадался Джейсон. – Поэтому не хотел быть с ней рядом. И тем более ты не хотел быть рядом… с ним. Теперь все стало на свои места.
Боевой дух и отрицание будто разом оставили Нико. Темнота ушла. Мертвые римляне обратились в холмики костяной крошки.
– Я ненавидел себя, – произнес Нико. – Я ненавидел Перси Джексона.
Купидон стал видимым – худой мускулистый молодой парень с белоснежными крыльями, прямыми черными волосами, в белой длинной футболке и джинсах. Висевшие на плече лук и колчан оказались совсем не игрушечными, то было настоящее боевое оружие. Глаза – алые, как кровь, как если всех Валентинов в мире отжать и процедить в чистую ядовитую смесь. Его лицо было красивым, но при этом жестким – подобно лампе софита, на него было тяжело смотреть. Бог с удовлетворением всматривался в Нико, будто нашел нужную точку для своего будущего выстрела.
– Я влюбился в Перси, – признал Нико. – Вот и вся правда и весь секрет. – Он зло уставился на Купидона. – Теперь доволен?
