Стоящий рядом Перси сделал кое-что, чего еще она никогда не видела. Он выронил свой меч. Тот просто выпал из его руки и со звоном ударился о землю. Покров Смертельного Тумана сошел с лица юноши, но тело все еще напоминало высохший труп.
Тартар вновь зашипел – наверное, то был смех.
– Запах вашего страха восхитителен! – сказал бог. – Теперь я знаю всю прелесть обладания телом, оно дарит такую палитру ощущений. Возможно, моя дорогая Гея права в своем желании пробудиться ото сна.
Он вытянул свою огромную пурпурную руку и уже хотел схватить Перси, подобно ничтожной травинке, но тут подоспел Боб.
– Прочь! – титан направил на бога копье. – У тебя нет права вмешиваться!
– Вмешиваться? – Тартар повернулся к нему. – Я владыка всех порождений тьмы, ничтожный Япет. Я могу делать все, что захочу.
Воронка-лицо закрутилась быстрее. Свист от нее оказался настолько чудовищен, что Аннабет упала на колени и закрыла уши. Боб покачнулся, а хвост от кометы, символизирующий его жизнь, вытянулся, втягиваясь в лицо бога.
Титан закричал и, рванув, направил копье в грудь Тартара. Но не успел кончик коснуться тела бога, как Тартар легким движением просто смахнул Боба в сторону, словно тот был надоедливой мошкой. Титан покатился по земле.
– Почему ты не умираешь? – с толикой удивления спросил Тартар. – Ты ничто. Ты даже слабее Крея и Гипериона.
– Я Боб! – ответил Боб.
Тартар зашипел.
– Что это значит? Какой еще «Боб»?
– Япет остался в прошлом, теперь я – это новый я, – сказал титан. – У тебя нет власти надо мной. Я не такой, как мои братья.
Воротник его формы приподнялся, и оттуда выпрыгнул Малыш Боб. Приземлившись на землю перед своим хозяином, котенок выгнул спину и зашипел на владыку бездны.
Прямо на глазах Аннабет Малыш Боб начал расти, его форма менялась, пока маленький котенок не превратился во взрослого саблезубого тигра с ясно просматривающимся сквозь полупрозрачные шкуру и плоть скелетом.
– И еще, – заявил Боб, – у меня замечательный кот.
Уже-совсем-не-малыш Боб прыгнул на Тартара и впился когтями ему в бедро. Но на этом он не остановился и полез вверх, прямо под сплетенную из костей юбку. Тартар задергался и закричал, явно уже не столь довольный обретением физической формы. В этот момент Боб всадил копье богу в бок, прямо под нагрудник.
Тартар взревел. Он махнул рукой, целясь в Боба, но тот отпрянул. Титан призывно вытянул пальцы, и его копье само собой вырвалось из плоти бога и влетело в руку титана. От увиденного Аннабет пораженно сглотнула. Она и не предполагала, что эта швабра обладает столь полезными свойствами. Малыш Боб выпрыгнул из-под латной юбки Тартара и подбежал к хозяину, по пути орошая землю капающей с клыков золотой ихор.
– Ты умрешь первым, Япет! – возвестил Тартар. – Затем я помещу твою душу в свои доспехи, где она будет медленно разлагаться, вновь и вновь, в вечной агонии.
Тартар ударил себя по нагруднику кулаком. По металлу скользили едва различимые лица, беззвучно кричащие о том, чтобы их выпустили оттуда.
Боб повернулся к Перси и Аннабет. Титан улыбнулся, что, по мнению Аннабет, никак нельзя было назвать правильной реакцией на угрозу вечных страданий.
– Займитесь Вратами, – сказал Боб. – А я разберусь с Тартаром.
Тартар запрокинул голову и взревел, породив вакуумную воронку такой мощи, что несколько парящих неподалеку демонов оказались втянуты в его лицо и уничтожены.
– Разберешься со мной? – передразнил бог. – Ты всего лишь титан, низший отпрыск Геи! Я заставлю тебя ответить за свою наглость! А что касается твоих мелких смертных друзей…
Тартар махнул рукой, приказывая армии монстров пойти в наступление.
– УНИЧТОЖИТЬ ИХ!
LXX. Аннабет
«УНИЧТОЖИТЬ ИХ!»
Аннабет уже достаточно наслушалась этих слов в своей жизни, чтобы они вывели ее из ступора. Девушка подняла меч и крикнула:
– Перси!
Тот подхватил Анаклузмос.
Аннабет бросилась к сдерживающим Врата смерти цепям. Меч из кости дракена срубил их с левого крюка в одно движение. В это время Перси разделывался с первой волной монстров. Заколов араи, он с досадой крикнул:
– Черт! Тупые проклятия!
И тут же разрубил с полдюжины тельхинов. Аннабет пробежала за его спиной и срубила цепи со второго крюка.
Врата задрожали и открылись с приятным «динь».
Боб и его саблезубый напарник продолжали кружить вокруг ног Тартара, нападая и тут же отпрыгивая в сторону, не давая себя поймать. Особого вреда они не причиняли, но Тартар все крутился на месте, явно непривычный к схватке в человеческом теле. Он делал мах, но мимо, новый мах – и вновь мимо.
Все новые монстры устремлялись к Вратам. Прямо над головой Аннабет просвистело копье. Она развернулась и ударила в живот эмпусу, а затем бросилась к Вратам, уже начавшим закрываться.
Удерживая их открытыми одной ногой, она продолжала защищаться. Но теперь хотя бы ее спина была обращена внутрь кабины лифта, и можно было не ожидать нападения сзади.
– Перси, сюда, скорее! – крикнула она.
Он подбежал к ней, с лица капал пот, смешанный с кровью из нескольких порезов.
– Ты в порядке? – спросила она.
Перси кивнул.
– Заработал какое-то болевое проклятие от той араи, – он разрубил грифона прямо в воздухе. – Больно, но не смертельно. Заходи внутрь. Я нажму на кнопку.
– Ага, разбежалась! – она врезала эфесом меча прямо в нос какой-то плотоядной лошади с такой силой, что монстр шаром для боулинга покатился по толпе. – Ты обещал мне, Рыбьи Мозги! Мы больше никогда не расстанемся! Никогда!
– Ты невозможна!
– Я тоже тебя люблю!
Целая фаланга циклопов, сметая попавшихся на пути монстров поменьше, пошла в атаку. Аннабет поняла: вот она, смерть.
– Ну почему именно от циклопов? – проворчала она.
Перси издал боевой клич. Прямо под ногами циклопов красная пульсирующая прожилка в земле взорвалась, окропив монстров огненной водой из Флегетона. Может, она и исцеляла смертных, но циклопам ничего хорошего от нее ждать не приходилось. Они вспыхнули жарким пламенем. А разрыв тут же сам собой затянулся, и ничто не напоминало о стоящих у него еще мгновение назад монстрах, кроме пятен сажи на земле.
– Аннабет, ты должна уйти! – сказал Перси. – Мы не можем остаться оба!
– Нет! – отрезала она. – Пригнись!
Даже не спрашивая зачем, он тут же присел, а Аннабет, перепрыгнув через него, опустила свой меч на голову сплошь покрытого татуировками лестригона.
