Мы, не сговариваясь, полетели туда.
— Так, десять минут, — сказал Павлов. — Ищем ровную лужайку, чтоб поблизости был упавший, но не гнилой папоротник или плаун.
— Зачем он нам? — удивился Август.
— Костер развести, дурень.
— Мы и без огня не замерзнем. Температура ниже плюс восемнадцати не опустится.
— Ты видал, какие здесь комары?! У них хоботы как желудочные зонды! — возмутился Павлов. — Я не собираюсь спать в кресле. И не хочу, чтобы меня сожрали здешние многоногие.
Август помолчал.
— Вон, — сказал он, — сто метров по курсу. И по-моему, это не лужайка, а нормальная дорога. Нам сойдет. А комара я два часа назад на себе прихлопнул. Обычный земной комар. Наверное, их сюда со слонами вместе завезли.
Мы успели сесть за минуту до того, как послышался тонкий, не злой, но какой-то очень тревожный звук. Мы застыли. И тут же раздался стук, усиленный эхом.
Тишина.
— Разводим костер, — велел Павлов. — Где тут ты видел дерево?
У Августа в руке появился яркий луч.
— Или ты, догадался взять фонарик? А я, старый осел, забыл. Береги его.
— Я еще и аккумуляторы к нему взял. На двадцать четыре часа хватит. К тому же здесь не очень темно, я силуэты различаю.
Нам пришлось повозиться, чтобы сложить костер. Найденное Августом деревце было не меньше полуметра в диаметре и высотой метров сорок. Павлов забыл фонарик, но зато прихватил лазерный резак. Маломощный, но с некоторыми усилиями им удалось отрезать «чурбачок» достаточной длины. Еще немного потрудившись, мужчины наконец развели огонь.
Я к тому времени уже совершенно адаптировалась и к температуре, и к освещенности. Тишина первотворения сменилась какофонией ночного экваториального леса. В папоротниках звучно трубили, пищали, топали, ломали мелкие растения и хрустели ужином, который еще дрыгал лапками. Я постояла, послушала, вытащила сухпай и воду из нашего челнока, принесла к костру. Августа не было, он пошел рубить ветки и листья, чтобы сидеть не на голой земле. Вскоре приволок такую охапку, что ее хватило бы на десятерых.
Как встарь, мы втроем сидели у огня. Над головой плыла большая луна, и кто-то там, на ее ровном лике, нес вахту, ругая нас последними словами и давая клятвы отомстить за товарищей, павших на перехватчике. А еще дальше открывался зев титанического тоннеля, единственной ниточки, связывавшей нас и «большую землю». Наверное, лорд Рассел уже поднял шум, уже застолбил Бету. А может, его уже убили. Ремесло принца — штука рискованная. А совсем-совсем далеко плыли Танира, Земля, Арканзас. На Арканзасе маленький мальчик верит, что когда-нибудь его папа вернется.
— Что ты имел в виду, когда сказал, что не бывает таких случайностей? — спросил Павлов у Августа.
— Все это, — Август пожал плечами. — Дима, это скопление звезд близ Ядра словно задалось целью озадачить физиков. Не бывает так. Не бывает таких богатых тяжелыми элементами планет в центре Галактики. Тут, по идее, даже твердых планет не должно быть, я молчу про кислородную атмосферу и собственную жизнь, которой минимум исполнился миллиард лет на самой захудалой планетке. Ты сам видел: звезда у Дивайна молодая. И вот эта планета — она ровесница звезды. Так бывает?
— Раз оно есть, значит, бывает.
— Да это же противоречит всем законам природы!
— Стоп! Про природу ты ничего не говорил.
Павлов посмеивался. На его лице появились тени от пробившейся щетины.
— Август, я инженер. Думаешь, я сразу не обратил внимания на все несуразицы? Потому-то я и рвался в вашу экспедицию. Здесь готовили — только не плацдарм для Чужих, а жилье. Прекрасное комфортное жилье. Нашли три звезды, расчистили пространство, завели сюда заранее отобранные планеты, для красоты и удовольствия наворовали повсюду флоры-фауны. А рядышком сформировали системы, необходимые для промышленности. Это и есть Эдем. Но созданный не Богом и не для нас.
— Я понял, что произошло. Я читал дневники Ивана Кузнецова. Он видел этих ребят и называл их серыми малышами. Они роботы. Не боевые, нет, даже не разведчики — квартирьеры. Знаешь, мне их жаль. Их отправили сюда готовить новый дом для цивилизации. Они шустро взялись за дело, много чего обустроили. Только никому это уже не понадобилось. Та цивилизация погибла. А серые малыши до сих пор, наверное, ищут своих Родителей, или кем они их считали. Или ждут, что те вот-вот приедут.
Павлов молчал, соглашаясь.
— Телепатия. Дима, я ошибся. У телепатической цивилизации может быть инженерное развитие. И еще какое! Но нам их технологии не подойдут. А вот индейцы могли бы освоить. Великая Мэри на Саттанге — это приводной маяк для посадки кораблей Чужих. Там, за Саттангом, аномалия. Ручаюсь, того же происхождения, что и наш тоннель. Чтобы провести по нему корабли, нужен лоцман. А индейцы поклоняются Великой Мэри, потому что они ее слышат. Как Лур слышал голос в тоннеле. Тут, если поискать, наверняка найдется что-то вроде Великой Мэри. Такой же приводной маяк.
— Складная версия, — сказал Павлов.
— Интересно, что скажут люди, которые здесь живут? — сказала я.
— Утром узнаем, — ответил Павлов.
— Если они захотят с нами разговаривать.
— Куда они денутся? — Павлов засмеялся. — Делла, мы вообще-то посреди дороги расселись.
Он взял у Августа фонарик и посветил в сторону. Я поняла. Неширокий проход, над которым смыкались пышные кроны папоротников. Расчищенный до голого песка. Вырубленные по обочинам мхи, подрезанные листья.
— Если я хоть что-то понимаю, по этой тропинке они за водой ходят. Без воды никак. А еще надо охотиться. И еще что-нибудь брать от леса.
За спиной послышался наглый треск и шумное тяжелое дыхание. Павлов мгновенно перекинул луч фонарика на звук, и у всех троих в руках оказались пистолеты.
В свете фонаря стояло чудовище. Черный мокрый нос, светящиеся желто-зеленым круглые глаза, слипшаяся от растительного сока длинная шерсть, крепкие лапы с растопыренными пальцами.
Явилась не запылилась. То есть как раз запылилась.
Василиса узнала нас, кинулась здороваться, вертя не только хвостом, но и всей задней частью. В зубах она что-то держала и тыкала добычей то в меня, то в Августа, то в Павлова, но не отдавала. Я налила ей воды в освободившийся контейнер из-под концентрата, Василиса мигом выплюнула добычу и принялась жадно лакать.
— Могла бы и к озеру сбегать, — сказал Август. — Тут недалеко.
Василиса подняла голову, посмотрела на него, потом в темноту, потом снова на него. На ее морде ясно читалось: «Папа, ты дурак?» Она вернулась к контейнеру и уже не отвлекалась, пока не выпила все. Потопталась у костра, покрутилась и упала, тяжело вздохнув. Закрыла глаза.
Я развернула ее добычу. Тряпка. Самая обыкновенная синтетическая тряпка. То ли короткая штанина, то ли широкий рукав. Даже карман есть. Пустой. Тряпка грязная и ветхая. Сомнительно, чтобы находку можно было счесть следом Чужих. Я даже понюхала ее. М-да. Пахла она характерненько. С отвращением понюхала свои руки, выдернула из-под попы зеленую ветку, тщательно вытерла пальцы. Понюхала снова. Понятно, к озеру пойду я.
