— И?..
— Здесь довольно высоко над уровнем моря. И те горы, что за озером, кажутся небольшими, но они километра по три. Там должны быть пещеры.
— В которых нас, не разобравшись, перебьют.
— А мы не пойдем.
— Думаешь, пусть Васька вычислит, какая из пещер жилая, и оставит перед входом плакатик?
— Как вариант. Пусть высылают переговорщика.
— Ну, собственно, ничего другого и не придумаешь. Из безопасного.
— Пошли в лагерь?
— Да. — Павлов отряхнул скафандр. — Тут ловить явно больше нечего.
* * *
Мне правильно казалось, что в этом раю все прекрасно. Август дошел до озера, принес воды на пробу. Анализатор, даром что электронный, пришел в восторг и рекомендовал эту воду для людей с пониженным иммунитетом и плохой адаптивностью. На вкус она была сладкой. Никаких болезнетворных агентов и кишечных паразитов аппарат не обнаружил.
Роботы рубили просеку к воде. Василиса злилась, хотя и знала этих роботов. А у меня — не иначе с местной водички — образовалось слишком много энергии, которую я не знала к чему приспособить. В конце концов я поднялась в рубку, нашла там Павлова и сказала:
— Дим, давай возьмем челнок и собаку и проверим озеро.
— Три часа до отключения, — напомнил Павлов.
— И два — до того, как стемнеет. Да знаешь, куда мы улетим за это время?!
— Мне без разницы. Я хочу вернуться до отключения, потому что спать в папоротниках не так удобно, как в койке.
Я всем видом давала понять, что не отстану.
— А чего б тебе Маккинби не взять? Я его десять минут назад видел, он бродит, как медведь-шатун, и ищет себе занятие.
Я промолчала.
— A-а, вы поссорились, — гадким голосом сказал Павлов.
— Хочешь, по роже дам? — вкрадчиво спросила я.
— Руку сломать не боишься? У меня не только колени протезировали. У меня еще и лицевые кости карбоновые.
— Это ты лихо.
— Колени — это возрастное, как ни печально. А вот морду мне попортило, когда я на собственной закладке подорвался. Ладно, пойдем.
Он оставил запись в бортовом журнале, я свистнула собаке. Мы спустились на нижнюю палубу. Василиса запрыгнула в челнок так быстро, словно ей пообещали, что мы сейчас пойдем убивать шумных роботов, даром что они наши.
— План стандарт? — уточнил Павлов, садясь за штурвал.
— Да.
В сущности, отыскать группу людей у водоема — пара пустяков. Люди ходят за водой. Протаптывают дорожку. Обрубают ветви. Выкашивают камыши, если есть, и строят мостки. В первобытно-диких джунглях водопойные тропинки заметны, как белый волос на черной одежде.
Павлов вел челнок в двадцати метрах от земли на самом малом ходу. Я писала данные на чип. Отмечала пляжи, любые тропки, даже с виду звериные, устья ручьев. Через сорок минут мы вернулись к просеке.
— Ну? — спросил Павлов.
— Ни-че-го.
— А мне та речушка показалась вполне перспективной. Которая со стороны гор впадает.
— Если только…
Павлов снова поднял машину в воздух.
— Я вот чего подумал: у нас еще час с небольшим, и на хрена нам эти дорожки? Давай на горы поглядим.
— А что там есть?
— При съемке сверху — типичная вулканическая кальдера. Но что-то я снизу на эти пики глянул и засомневался.
В салоне стало холодать, Павлов включил обогрев. Василиса сзади демонстративно запыхтела, вывалив язык.
— Не прикидывайся, — лениво бросила я, — ты на Танире на самом солнцепеке валялась кверху пузом и не потела. А тут тебе жарко, видите ли.
Челнок приблизился к перевалу, несколько секунд — и мы оказались по ту сторону первого хребта.
— Ма-ать вашу… — Павлов протяжно засвистел и посадил челнок.
Я едва дождалась, пока поднимется купол. Выскочила наружу.
Под ногами расстилалась огромная круглая долина. Плоское дно с озером посередине. Стены, из которых словно вынимали шарики специальной ложкой, как вынимают из комка мороженого. Яркая зелень, перистые верхушки папоротников. Крики каких-то животных. Заходящее солнце.
Я уже видела эту картину. Таинственный храм Великой Мэри на Саттанге. Он стоял там, где в этой долине было озеро. Фотографии из дневника Фирса Ситона. Невероятное, фантастическое место. Я даже думала, это нарисовано.
Это космодром. Никаких сомнений. Тогда там, где мы сели, — карантинная площадка… Круглые выемки в крутых, но не отвесных стенах. Это ведь ангары. Ангары для таких же «тарелок», на какой улетела в неизвестность Сара Сэйер.
Сзади зашипело, дыхнуло горячим воздухом. Я оглянулась: ну конечно, Август Маккинби прилетел. Не мог он допустить, чтоб такое открытие без него произошло.
— Я так и думал, — сказал он, подходя и глядя на долину. — Просто не бывает таких случайностей.
Василиса вылезла вперед, застыла, нюхая воздух. И вдруг сорвалась с места, со всех лап кинулась вниз, то перелетая через валуны, то съезжая с осыпи на заду.
Мы кричали ей. Свистели. Орали русским матом.
Василиса исчезла в подступавшем лесу. Небо стремительно темнело, окрашиваясь в свойственный для Ядра синий цвет.
— Делла, сорок минут до отключения. Возвращайтесь с Павловым на корабль. Я найду собаку и переночую здесь, — распорядился Август.
Я не двинулась с места.
— Стоп. Никто никуда не поедет, — сказал Павлов. — Это самая большая дурость, какую можно придумать. Либо мы за десять минут поймаем собаку и вернемся, либо мы оставим ее здесь и вернемся, либо мы все ночуем здесь.
— Уж тебе-то с твоими коленями точно лучше вернуться, — сказал Август и пошел к своему челноку.
— Думаю-то я не коленями, — ответил Павлов. — Делла, пошли. С воздуха искать проще.
В два челнока, с включенными прожекторами, мы прочесывали джунгли, которые по мере понижения местности сгущались все сильнее, пока не стали непролазными. Некоторое время я различала путь, которым прошла Василиса — по сломанным мшинкам, источавшим душный аромат. Но потом мы уперлись в глухую стену папоротников, мхов, плаунов и лиан.
— Здесь не пройдет даже киборг, — донесся из динамика голос Августа.
— Ты хотел сказать, здесь даже лапа киборга не ступала? — поправил Павлов. — Правильно думаешь, она взяла левее.
В тяжелых сумерках я увидела Василису — далеко-далеко скакал по не заросшему склону рыжий стремительный мячик. Собака огибала долину по краю леса, торопясь так, словно опаздывала.
— Вон она, — сказал Август в тот же момент, когда Василиса с разгону нырнула в очередную круглую выемку.
