– Репетиции начинаются в семь вечера, работаем до десяти, – продолжала тем временем Алевтина Валерьевна, – успеете все домашние дела переделать. Ну не пускать же вам корни у телевизора, лучше заняться интересным делом…
– Вот здорово! – вырвалось у меня. – Можно не ужинать с Зоей Игнатьевной – когда вернусь, она уже ляжет спать.
– Вы согласны? Мы выиграем конкурс, и это будет справедливо! – ликовала Гарибальди…
Поэтому я сейчас и стою на сцене вилкинского клуба, старательно пытаясь войти в образ волшебной пальмы.
– Все по местам! – скомандовал Бузыкин. – Алевтина Валерьевна, начинайте.
Гарибальди откашлялась.
«На центральной площади Вилкина стоит яблоня. О, она не простая…»
– Нет, – остановил актрису режиссер, – нужна иная интонация. «О» должно звучать с легким удивлением и таинственно.
– О? – повторила чтица.
Но Богдан снова был недоволен.
– А где тайна? О!..
Алевтина попыталась воспроизвести его восклицание:
– О???!..
– Много вопроса, мало загадки, – отрезал Бузыкин.
– О? …!!!
– Теперь избыток непонятного.
– О??? …!!!
– Слишком агрессивно.
– О? …???
– А тут одно удивление.
– О!!!!!
– Это вопль. Где полутона? Надо мягче.
– О… …
– Ну и кто у нас умер? Что за уныние?
– Дайте воды, – взмолилась вконец замороченная Гарибальди. – В горле пересохло. Отпустите меня на пару минут.
– Отдохните пока, – смилостивился режиссер, – но думайте над концепцией междометия. Дарья!
– Да, – пискнула я.
– Что вы делаете?
– Изображаю дерево.
– Прекрасно. Но какое?
– Пальму, – напомнила я.
Бузыкин вскочил, забрался на сцену и забегал туда-сюда, не переставая говорить:
– Пальма – символ поселка Вилкино. Поднимите подбородок, опустите плечи, втяните живот, смотрите, как Цезарь, который победил этого… ну, как его…
– Аспарагуса, – подсказала Илона.
Богдан повернулся к Морозовой.
– Вы о ком?
– Неужели не слышали об Аспарагусе? – изумилась Илона. – Фильм про него не смотрели? Там еще играет такой толстый француз, который теперь в России живет…
– Депардье, – вставила я.
– Астерикс, – засмеялась Аида, – Иля, ты имя перепутала.
– А при чем тут Цезарь? – начал потихоньку закипать Богдан.
– Истерикис с ним дрался, – объяснила Илона.
– Астерикс, – хихикнув, поправила Рашидова.
– Я так и сказала, – заявила супруга спонсора спектакля.
– Нет, – решила повредничать Аида, – все слышали, как ты ляпнула «Истерикис».
– Богдан, скажите ей, – захныкала Илона, – пусть перестанет. Какая на фиг разница, кого Цезарь убил? В нашей пьесе об этом все равно нет ни словечка.
Бузыкин поморщился.
– Умоляю вас, давайте займемся творчеством! Я пытаюсь объяснить Даше, что дерево…
– Некоторым необразованным, тупым бабам следует заглянуть хотя бы в какую-нибудь книгу, – зло сказала Рашидова. – Начать рекомендую с хрестоматии для второго класса.
– Аида! – воскликнула Алевтина Валерьевна. – Сделайте одолжение, принесите мне воды из комнаты отдыха. Что-то голова закружилась.
– Сами сходите, не барыня. Думаете, раз я секретарем работаю, можно мной командовать? – неожиданно схамила Аида. – И вообще, я больше в этом фарсе не участвую.
Бузыкин воздел руки к потолку.
– О, боги театра! Избавьте нас от скандалов. Аида, дорогая, у вас лучшая роль, много текста. Что не так?
Рашидова показала пальцем на Илону:
– Она богиня, а я ее служанка. Нет, только вслушайтесь: она богиня, а я ее служанка! Должна, значит, кланяться Илонке. Никогда! Надоело! Баста!
Присутствующие замерли. Повисла напряженная, настоящая мхатовская пауза. Первой ожила жена Морозова:
– На меня нападает, а сама глупости несет: «Я в фарсе не участвую». И при чем тут мясо? Мы же не кулинарное шоу делаем. У меня, между прочим, есть аттестат, я окончила одиннадцать классов и знаю, что фарс – это провернутая говядина. Что вы так смотрите? Алевтина Валерьевна, мне не в лом вам за водичкой сгонять. Какую хотите? С пузыриками или гладкую?
– Лучше газированную, – сдавленным голосом ответила Гарибальди.
Илона убежала.
– Для здоровья полезнее обычная вода, – попыталась направить беседу в мирное русло Татьяна, – от углекислоты страдает желудок.
– На данном этапе у меня пострадал мозг, – простонал Богдан, усаживаясь в кресло.
– Я вас ненавижу! – закричала Аида. – Всех! Знаю, что вы думаете, прямо на лбах у вас написано!
Рашидова развернулась и тоже исчезла за кулисами.
– О чем это она? – удивилась Гарибальди.
– ПМС, – брякнула Нина. – Не надо обращать внимания, с каждой случиться может.
– Ма-а, че такое ПМС? – тут же поинтересовался Дима.
– Неважно, – отмахнулась Парамонова.
– Сегодня среда, очень неудачный день, – завел Владимир. – Насколько помню, Аида родилась под знаком Овна, ей в этот день недели надо воздерживаться от активной деятельности, а в еде избегать говядины.
– Мясо яд, – объявила Таня, – человечество должно навсегда отказаться от поедания трупов.
– Пойду, успокою Рашидову, – пробормотала Гарибальди, вставая. – Несправедливо оставлять ее одну во взвинченном состоянии.
– Хочется надеяться на успех вашей миссии, – оживился Бузыкин.
– Люди должны думать о здоровом питании, – вещала стоматолог. – Природа щедро предлагает нам грибы, ягоды, орехи, семечки…
– Овощи, фрукты, – подхватила я. – А как насчет шоколада?
Татьяна повернулась ко мне:
– Продукты из какао-бобов – отрава. Сахар – смерть. Хотите перейти на правильную еду?
– Не уверена, – я трусливо дала задний ход.
Стоматолог сделала шаг в мою сторону.
– А зря. Думаю, вас мучают затяжные мигрени.
Глава 4
– Как вы догадались? – удивилась я.
Таня села в кресло.
– Ну, это совсем не трудно. Алевтине Валерьевне нужен томограф и другая навороченная аппаратура, чтобы определить, какие болезни есть у человека, а я по внешнему виду пациента вижу все его проблемы.
