– Моя, – пытаясь сохранить серьезность, ответила я. – Чтобы сэкономить время и место, в эсэмэсках часто используют всякие знаки.
– Да? Я получил двоеточие и скобки.
– Очень похоже на веселую рожицу, глаза и рот.
– Не вижу тут никаких лиц! – возмутился Александр Михайлович. – Сплошная глупость!
– Присмотрись, – посоветовала я.
Из наушника раздалось сопение.
– Ну… вроде теперь различаю. А где уши, волосы? Морда получается уродская.
Я очень пожалела, что наш разговор не слышит Манюня.
– Если тебе не нравятся значки, то, надеюсь, придутся по душе смайлики? Ушей у них, правда, тоже нет, зато сразу понятны все эмоции.
– Кто такие смайлики? – занервничал приятель.
– Предположим, я собралась написать: «Александр Михайлович, люблю тебя», – начала я.
– Маловероятно, что тебе придет в голову подобное, – тут же заявил Дегтярев, который редко дает человеку высказаться до конца.
– Хочешь узнать про смайлики? – рассердилась я. – Тогда не перебивай. Слово произошло от английского «смайл», улыбка…
– Выключи преподавателя иностранного языка, забудь о своей манере подбираться к основной теме разговора за сто километров, объясни просто и доходчиво, – потребовал полковник.
– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Сейчас получишь эсэмэску, – пообещала я, – рассмотри ее как следует и позвони.
– М-м-м, – промычал Александр Михайлович.
Я отыскала изображение фуражки и красного сердца. Спустя пару минут Дегтярев закричал из трубки:
– Что это за фиговина?
Интересно, почему всегда разговаривающий спокойно Александр Михайлович, пользуясь мобильным, начинает орать?
– Ну как, теперь ясно? – спросила я.
– Глупость полная. В ней нет смысла.
– Представь, что ты на месте происшествия обнаружил такую записку. Какие мысли придут тебе в голову? – Я попыталась воздействовать на полковника через его профессиональные навыки.
– Летчик спит, – заявил приятель.
Настал мой черед изумиться.
– При чем тут летчик?
– Такие фуражки у пилотов из военно-воздушных сил.
– Господи, – выдохнула я, – никому, кроме тебя, не могло прийти в голову рассматривать головной убор в деталях. Я вообще-то имела в виду другое. Фуражка обозначает полковника.
– Почему? – задал совсем уж нелепый вопрос Александр Михайлович.
Я почувствовала себя воспитательницей детского сада, объясняющей отстающему в развитии ребенку разницу между автобусом и троллейбусом.
– Потому что ты полковник, носишь форму.
– Я надеваю ее лишь по праздникам, обычно хожу в штатском, – хмыкнул Дегтярев. – И я не авиатор. Какого рожна мне чужую фуражку надевать?
Я застонала.
– Хорошо. Забудь про головной убор, смотри на второй смайлик. Что хотел сказать человек, отправляя его тебе?
– Летчик спит, – повторил Дегтярев.
– Не смотри на первый значок, – прошипела я. И услышала:
– Дальше подушка. У меня такая дома на диване лежит. Купил совсем недорого. У нее еще руки были, но они мне показались дурацкими, попросил Анфису их отрезать.
– Это сердце, – перебила я, – фраза расшифровывается очень просто: «Полковник, я тебя люблю».
Дегтярев издал странный звук, то ли кашель, то ли смех.
– Ладно, с подушкой я дал маху. Но при чем тут форма военно-воздушных сил?
Из моего горла вырвался стон. Всегда считала, что тупее студентки Галины Андреевой, которая после пяти лет изучения французского языка умудрилась затвердить лишь одну фразу «Жё не манж па сис жур» (как понимаете, девица узнала ее совсем не от преподавательницы Васильевой), никого на свете нет. Однако я ошибалась. Ладно, попробую еще раз.
– Хорошо. Сотри последнюю эсэмэску со смайликами.
– Погоди, она не уничтожается, – пропыхтел полковник спустя пару минут.
– Этого не может быть!
– Нет, точно. Давлю ее, давлю – ничего не получается.
– Ты о чем? – спросила я.
– Сама велела стереть, вот я и пытаюсь.
– И как ты это делаешь? – заинтересовалась я.
Александр Михайлович с шумом выдохнул.
– Вожу туда сюда пальцем по экрану, но текст не исчезает.
– Пальцем по экрану? Здорово! – развеселилась я.
– Не так? Манюня четко объяснила, что телефон управляется при помощи прикосновений. И ты велела стереть. А-а-а-а, сообразил. Сейчас, сейчас… Нет, так тоже не получается. Глупая трубка! Тупая!
Я кое-как сохранила серьезность.
– Дорогой, а что ты сейчас делал?
– Взял ластик, думал, он поможет.
Я опешила. Нет, полковник меня разыгрывает. У него же был сотовый! Пусть допотопный, из каменного века, но все же был!
– Дегтярев, а как ты уничтожал ненужное сообщение раньше? В том телефоне, который выброшен?
– Никак, – ответил полковник. – А что, следовало убирать? Зачем? Они мне не мешали, и их было мало. Вот ты, например, вообще не присылала.
– Верно, – согласилась я. – В первое время, когда ты обзавелся мобильником, я пыталась переписываться с тобой, но ни разу не получила ответа и прекратила попытки. Зачем набивать эсэмэски, если реакции на них нет? Думаю, остальные пришли к такому же выводу. Ты хоть читал сообщения от людей?
– Не всегда, – слишком быстро ответил приятель.
И тут меня осенило:
– Александр Михайлович! Ты не знал, как пользоваться функцией СМС?
– Ерунда! Глупости! – зашумел полковник. – Полное кретинство! Незачем телеграммы на телефон бросать, надо звонить, а не писаниной заниматься. На экране ни хрена не видно, буквы мелкие. Я не находил смысла в тупом занятии. Если по работе надо, мне все доложат на совещании, или в кабинет зайдут, лично скажут, или через Раю передадут. Я никогда трубку не выключаю. Нужен вам Дегтярев? В любое время доступен. А если недоступен, то очень занят. И точно образцы чужого эпистолярного искусства изучать не стану.
– Что же заставило тебя изменить свое мнение? – удивилась я. – Отправила улыбку в ответ на пришедшее от тебя слово «пуктс». Кстати, что ты имел в виду?
– Надо внимательно читать, там слово «Привет».
– Ладно, важен не смысл, а сам факт получения от тебя СМС. Почему ты вдруг решил приобщиться к прогрессу?
– У нас новый шеф, Николай Леонидович, молодой, ретивый, – неохотно признался полковник. – Сегодня на утреннее совещание он явился весь обвешанный ерундой. В правой руке ноутбук, в левой второй, но поменьше, в который пальцем тычут. Положил на стол три телефона и заявил: «Все обязаны освоить компьютер. И чтобы купили сенсорные трубки. Вы не птеродактили. Через месяц к нам из США полицейские приедут. Что они скажут, когда у вас в руках археологические редкости увидят? Вон там, вижу, сотрудник сидит… Пусть немедленно снимет с шеи висящий на шнуре сотовый, выпущенный при царе Горохе!»
