тряся отъеденным
брюшком.
Попав на пахнущий
старым деревом
и пылью чердак,
я и мои спутники
стали прощупывать
занозистые стены
на предмет обнаружения
предмета поиска –
веера.
Я на мгновение
задумался,
пытаясь представить
куда бы спрятал
драгоценность,
если бы был на месте
своего отца.
И тут мой глаз уловил
темно-коричневый
пенал,
который был аккуратно
втиснут под потолком
крыши.
Я приподнялся на
носки
и вытащил пыльный
пенальный футляр.
– Открывай, открывай
же скорее! —
затрясся от любопытства
начальник.
Я сковырнул ножом
проржавевшую
металлическую кнопку,
она не сразу, но
поддалась,
со звоном отлетев в
сторону.
И моему взору предстало
черное бархатное
нутро футляра,
в котором лежала
лишь сморщенная
куколка бабочки.
– А ваш батюшка,
враль!
Старый баламут! –
закипел Главный.
Достав папиросы, он
крепко затянулся,
чтобы успокоить
расшатавшиеся нервы.
Солдатики сочувственно
поглядели на меня.
Мне ничего другого
не оставалось,
как покинуть
пограничный блокпост.
* * *
Поезд Эд6 м-100805.
Рельсы в небо уходят
стремительно.
Белые стены,
палаты больничные,
стук каблуков в
коридорах,
мерцание неоновых
ламп.
Мне бы вытащить тебя
из лап болезни!
По полу рассыпаны
таблетки, пилюли,
стеклянные ампулы.
НЕТ СМЕРТИ ДЛЯ ТЕБЯ!
* * *
Дома я, не распаковывая
вещей,
рухнул на застеленную
кровать.
Усталость валила с
ног,
но мысли кипели в
моей голове.
В руках я вертел тот
самый пенал.
Зачем отцу говорить
напраслину
и вводить меня в
заблуждение?
Нет, он никогда не
был словоблудом!
Что это?
Прогрессирующий
старческий маразм?
Нет, никогда не
поверю!
Для меня ты – ГЕРОЙ!
Пусть ты болен и
слаб!
Никогда, ты слышишь,
никогда
нам не забыть тот
«смоляной ад»!
Вот под такие грустные
думы
я и отправился в
объятия Морфея.
Меня вытащил в
реальность
телефонный звонок.
На том конце провода
рвала и метала Ленка:
– Я тебя ненавижу,
ненавижу!
Где ты был?
Какая статья Уголовного
кодекса
относится к ситуации
«Оставление в
опасности»?
– Псалом 90! – парирую
я.
– Не морочь мне
голову!
Где ты был? – не
умолкала она.
– Лен, давай позже
поговорим,
когда ты успокоишься!
—
терпеливо настаиваю
я.
У меня не было сил
выслушивать дальше
эту истерику,
и я повесил трубку.
Понимая, что больше
не усну
я начал разбирать
рюкзак.
Вещи в стирку,
вещи в шкаф,
мусор в ведро.
Боже, ну и за что мне
все это?!
Нет, это не совсем
правильно
поставленный вопрос!
Бог дал —
значит, заслужил,
значит…
Мудрец сказал:
«Господь дает по
силам испытания!»
* * *
И вдруг что-то щелкнуло
в тишине комнат,
будто лопнула
тугая медицинская
резиновая перчатка.
В отцовском пенале
лежал кокон,
покинутый новоявленным
насекомым.
Бабочка почувствовала
тепло
и очнулась от
многолетнего сна.
Ну где же оно? Где? —
искал я глазами по
стенам.
По стене ползло
насекомое
похожее на мокрую
летучую мышь,
но крылья ее постепенно
«просыпались»,
наливаясь насыщенным
цветом
и бархатной фактурой
Она открывала миру
всю свою божественную
прелесть
и неземную красоту!
Ним-фа Анти-о-па —
произносил я нараспев
название бабочки на
латыни.
Антиопа – царица
амазонок,
взятая в плен Тесеем,
впоследствии родившая
ему сына.
А когда амазонки
пошли войной на
Афины,
она встала на защиту
города
и погибла в честном
бою.
* * *
Ленка сидела за своим
письменным,
давно уже не ученическим
столом
и писала, как ей
казалось,
последнюю в своей
жизни записку:
Я не самая замечательная,
какая могла бы быть
и какая могла бы
казаться другим,
знакомым-незнакомым
людям.
Я человек со своими
достоинствами
и недостатками.
Моя суть заключена
в грудную клетку
между ребрами-решетками.
Бьется она, пульсирует,
больно ей смотреть
на этот мир, больно.
– Всё, я устала,
хватит с меня!
Всё! Просто закрою
глаза
и усну крепко-крепко
в димедрольном
наркотическом сне! —
успокаивала себя
Ленка.
Мутно.
Ладони стали липкими
и влажными,
тело бьет сильный
озноб.
