Книга Инспектор и бабочка, страница 4. Автор книги Виктория Платова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Инспектор и бабочка»

Cтраница 4

– Так что же было в записке?

– Ничего особенного. Одна фраза. «Ургуль. Статуя Христа. Двадцать четвертое июля. Двадцать тридцать».

– И всё? Вы хорошо запомнили?

– На что-что, а на память я никогда не жаловалась, говорю же вам!..

– Именно «двадцать тридцать»?

– Да.

– Интересно, как человек, которому была адресована записка, понял бы, что это послание именно для него? Ни для кого другого…

– Вы у меня спрашиваете? – надменно интересуется Лаура.

– Нет. Просто рассуждаю вслух.

– А вот Арбен, мой приштинский деверь, обязательно бы спросил…

– И что бы вы ему ответили?

– Что то была не простая бумажка.

– Что значит «не простая»?

– Купюра, вот что это было! – Голос Лауры исполнен торжества. – Я таких купюр в жизни не видала, уж больно она цветастая. И до страны, где ею расплачиваются за фасоль и свежую рыбу, мне тоже не доехать.

– И… что это была за страна?

Именно такой вопрос задал бы неведомый Икеру обстоятельный Арбен, от которого у Лауры нет никаких секретов. Всего-то и надо – хоть немного соответствовать приштинскому полицейскому, будь он неладен. Вот Икер и старается.

– Азиатская. С одной стороны… там, где было написано про Ургуль… какой-то храм с каменными змеями. С другой – корабли. Большие такие корабли… Камбоджа, так она называется, эта страна. А Камбоджа – это ведь в Азии, верно?

– Да.

– Так на купюре и было указано: Камбоджа. И цифрами – целая тысяча. Это больше двадцати евро или нет? Если в пересчете… – запоздало волнуется Лаура.

Уж не продешевила ли она?

Номинал камбоджийской купюры ни о чем не говорит Икеру. Как и храм со змеями, а большие корабли есть везде. Достаточно заглянуть в порт Сан-Себастьяна, чтобы в этом убедиться. Про саму же Камбоджу он знает еще меньше, чем про Косово. Только то, что где-то в Азии есть такая страна. Бывал ли в ней с гастролями Джордж Бенсон?

Вряд ли.

Что касается покойного – инспектор Субисаррета вполне допускает такую возможность. От мужчины, скрывающего под дорогими костюмами мультяшную пижаму, можно ожидать чего угодно. Даже того, что он содержал набитый малолетними азиатскими цыпочками бордель или стриг купоны с сети сомнительных клиник по перемене пола. Возможно, ситуацию с ним прояснит кожаный портфель (там Икер надеется обнаружить документы, проливающие свет на личность убитого), а пока необходимо успокоить Лауру.

– …Не думаю, что больше. С азиатскими деньгами всегда так – нули в них особого значения не имеют. Иногда от нулей в глазах рябит, а на поверку оказывается, что и простую зажигалку на них не купишь.

– А вы там бывали, в Азии?

Дважды Икер выезжал в Германию, один раз – в Голландию, один раз случились Доломитовые Альпы и еще один – Брюгге. Город, поразивший воображение Икера не меньше, чем выступление Би Би Кинга на одной из «Джаззальдий». Краткосрочные командировки в Германию и Голландию были связаны с работой, Доломитовые Альпы – с Альваро, лучшим и единственным другом, весело же они провели там время!.. Брюгге тоже опосредованно связан с Альваро, вернее, с его исчезновением. Икер отправился туда за собственный счет, в надежде разыскать его следы, но миссия успехом не увенчалась. А об Азии инспектор даже не помышлял, слишком уж она далека. Но что ответил бы деверь Лауры? Скорее всего – «да», чтобы поддержать полицейский авторитет.

– Бывал. И не раз.

– Говорят, там едят собак. Правда, что ли?

– Ну… Ходят такие слухи…

– А кошек?

«Джаззальдия» – вот что всему виной!.. Произойди убийство в другое время, а не в эти пять июльских дней, горничная «Пунта Монпас» увидела бы совсем другого Субисаррету. Она увидела бы профессионала, ведущего опрос свидетелей без всяких лирических отступлений. Который уж точно не позволил бы втянуть себя в бессмысленный треп о кулинарных жертвоприношениях. Даже думать неловко, как это выглядит со стороны, наверняка как застольная беседа Арбена и Лауры где-нибудь в его приштинском доме. На веранде, увитой плющом и воспоминаниями о войне, о которой и захочешь – не забудешь. Хорошо еще, что пока не приехали эксперты (вся Cuerpo Nacional [2] подняла бы его на смех), а двое низших полицейских чинов слишком далеко, чтобы скалить зубы. Один дежурит в конце коридора, а второй – и вовсе на ресепшене, так что осудить инспектора Субисаррету некому. Кроме Лауры, – ведь сравнений с Арбеном не избежишь.

Но непохоже, чтобы Лаура осуждала, ей просто хочется прояснить судьбу несчастных азиатских кошек, только и всего.

– У кошек в Азии дела обстоят замечательно, никто их и пальцем не трогает. Они там вроде священных животных…

Инспектор не совсем уверен в священности кошек для азиатов, но старается придать своему голосу убедительность и весомость. Раз уж кошки – слабое место Лауры, имеет смысл надавить и на него: не исключено, что выползут еще какие-то подробности относительно трупа в пижаме.

– Вот и славно! У нас в «Пунта Монпас» живут сейчас две чудесные кошки… В двадцать седьмом номере… Если пройти по коридору – третья дверь слева.

Субисаррета уже видел эту дверь – она находится чуть наискосок от номера двадцать шесть: того самого, где произошло убийство и в котором находится сейчас Субисаррета.

– Разве в отеле разрешают находиться с домашними животными? – удивляется Икер.

– Нет, это запрещено. Но… – Лаура заговорщицки улыбается и подносит палец к губам: – Кошки такие очаровательные! И их хозяйка – сущая прелесть. И ее дочурка – что твой ангелочек. Совсем как Флори, когда ей было семь…

Теперь в слезах Лауры нет ничего лживого; довоенная маленькая русалка, сидящая в ней, выросла и успела поседеть, они – одно целое, из которого вырвана существенная, может быть, главная часть – Флори. Незаживающая рана по имени Флори, слезы стекают по щекам горничной и сбиваются в стаю на подбородке, что случилось с Флори после того, как ей исполнилось семь?..

Идущая где-то за стенами отеля «Джаззальдия» определенно размягчает сознание и делает Икера сентиментальным.

– Флори?..

– Арбенова младшенькая, очень уж мы ее любили. Просто обожали, это не девочка была, а ясное солнышко! А как она улыбалась, как ластилась ко всем… Бывало, бежит ко мне навстречу, раскинув руки, и хохочет, хохочет! Обнимает меня и в сумку заглядывает: «Что ты мне принесла, тетя Лаура?» И глаза при этом хитрющие-хитрющие!..

Малютка Флори еще дальше от трупа, чем кошки, а Лауру не остановить. И слезы текут по ее лицу, их поток не иссякает: младшая дочь Арбена погибла при артобстреле, по дороге из Приштины в Тирану, куда Арбен вывез всю семью, спасая ее от войны. Останься они в Приштине, о-о… знать бы, где соломки подложить… останься они в Приштине, Флори была бы жива и выросла бы красавицей, и сейчас бы своих детей нянчила, это уж непременно, это – как Отче наш…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация