– Я тебя содержу, я ни с кем, кроме тебя, нигде не мелькаю, – что тебе еще? – всякий раз спрашивал он, если Ксюшины поскуливания начинали донимать его. – Жениться надо, чтоб детей заводить, а я старый уже для этого.
– Но… – пробовала возразить Ксюша и тут же натыкалась на холодный взгляд и короткое:
– Нишкни, сказал! – и это на какое-то время отбивало у нее охоту поднимать тему брака.
В данный момент в их отношениях царила идиллия, как раз за две недели до этого они вернулись из Италии, поэтому визит к Ксюше не таил в себе подвохов, а, напротив, сулил хороший обед, приятное общение и отличный послеобеденный секс – почему нет?
Дом Ворона по-прежнему напоминал укрепленный форт, и Марину это изрядно развеселило. Она ткнула локтем в бок хмуро молчавшего всю дорогу Хохла:
– Ты только посмотри! Ничего не меняется, ну, просто ничего… Как же они все любили вот это – чтоб забор с бойницами, чтобы собаки размером с лошадь, еще бы ров вырыли вокруг и мост опускающийся через него перекинули. Бред больной… И у Беса такой же замок, помнишь? Интересно – так и стоит пустой?
– Хочешь генеральную уборку родственнику сделать? – зло проговорил Женька, которого вся эта поездка настораживала и раздражала.
– Мечтаю просто! – фыркнула Марина. – Ты бы перестал тут в обиженку играть, а? Я не заставляла тебя сюда ехать, ты сам прилетел, сам адрес узнал, сам меня нашел – ведь так? Ну, тогда и нечего строить из себя.
У Хохла имелось совершенно другое мнение на этот счет, но он не стал его озвучивать – понимал, что Марине сейчас тоже несладко и дополнительно нервировать ее не стоит. Раз уж она решила помочь Ворону что-то разрулить, то не отступится, и в этом случае самый безопасный выход – просто быть рядом с ней, чтобы в случае чего успеть… Что «успеть», Хохол даже про себя не озвучивал, суеверно опасаясь материализовать негативные мысли.
Личный Мишкин телохранитель Леон, вышедший встретить гостей, Марину узнал, но, кажется, не мог вспомнить имя. Зато вот Хохла вспомнил моментально, протянул руку:
– Здорово, Джек.
– Здоровей видали, – привычно отшутился Женька. – Хозяин-то дома?
– Дома, ждет вас. – Леон вопросительно уставился на Марину, и та, улыбаясь, назвала свое имя. – Я провожу.
– Не нужно, я прекрасно помню, как расположены комнаты в этом доме и где Михаил Георгиевич любит визитеров принимать, – отказалась Марина. – Джек, припаркуешься – и тоже поднимайся.
Хохол кивнул, хотя понимал, что подниматься никуда не придется – Ворон не потерпит третьего при разговоре, да еще кого – отморозка Женю Хохла, который, чуть что, может и в челюсть въехать.
Марина вошла в дом и поднялась по лестнице на второй этаж, про себя удивляясь, что никого не встретила – а как же Мишкины байки о том, что у него даже мухи по пропуску летают? «В его положении я бы так не рисковала», – отметила она про себя, входя в просторную светлую гостиную, обставленную мебелью «под прованс». Осмотревшись по сторонам, она кинула на диван шубу и сумку, прошлась по комнате и остановилась у большого окна. За спиной вдруг раздался какой-то звук, и Марина мгновенно обернулась. На пороге комнаты появился невысокий худой парень в потертой кожанке и черных джинсах, заправленных в разбитые высокие ботинки на меху.
– Ты кто? – поинтересовалась она у незнакомца, а внутри что-то ухнуло – гость вел себя странно, облизывал губы и часто моргал белесыми ресницами.
Парень вдруг воровато оглянулся по сторонам и, сделав шаг вперед и молниеносно вырвав из-за пазухи пистолет, упер его в лоб Марины.
«Макаров», – автоматически определила она, даже не успев удивиться или испугаться. – Какая восхитительная пошлость – умереть с дырой во лбу… Всю жизнь мечтала».
– Не шевелись, сука, и не вздумай орать! – шепотом предупредил парень, снова нервно облизывая губы.
«Герпес вывалил, – совсем уж отстраненно оценивала внешность своего будущего убийцы Марина. – Иммунитет ослабленный, пальцы какие-то странные… артрит, что ли? И дерганый весь – уж не нарик ли? Только этого не хватало».
– Я не буду кричать, – спокойно проговорила она. – Но ты зря это затеял, парень.
– Заткнись, я сказал! – прошипел он, и рука, державшая пистолет, ощутимо задрожала.
Краем глаза Марина видела, как по лестнице снизу поднимается Хохол, и это одновременно было хорошо и плохо. Хорошо – что он увидит сейчас эту сцену, но плохо, что может нашуметь ненароком и спровоцировать парня нажать на курок. Или он нажмет на него случайно – просто резко дернувшись на звук.
«Хорошо бы успеть упасть на пол, – лихорадочно думала Марина. – Просто упасть на пол – и все».
Ей не пришлось делать этого. Хохол, едва ступив на верхнюю площадку лестницы, мгновенно оценил происходящее и понял все. К счастью, Марина и парень стояли совсем близко к двери, расстояние было минимальным, и это очень облегчало дальнейшие действия. Сгруппировавшись, Женька совершил даже не прыжок – полет в распахнутые двери гостиной, на лету рванув руку парня, сжимавшую пистолет. Грохнул выстрел, но пуля вошла в стену, выбив приличный шмат декоративной штукатурки. Парень дергался на полу, прижатый тушей Хохла, а Коваль так и стояла на месте, будто пригвожденная, только подняла руку и потрогала пальцем красное пятно от пистолетного дула на лбу. На выстрел снизу бежали охранники Ворона во главе с Леоном, а сам Мишка орал откуда-то снизу, пытаясь выяснить, что произошло. Хохол сильно ударил кулаком под ребра продолжавшего трепыхаться парня, и тот, взвыв от боли, затих. Женька поднялся, свирепо глянул на окруживших его вороновских, размахнулся и пнул лежавшего в лицо:
– Да твою же мать! Да когда же это все закончится?
– Хорош, хорош, Джек, не рамси! – Леон отвел его в сторону и кивнул своим: – В гараж его, потом разберемся.
– В ментовку… в ментовку меня сдайте! – заскулил парень, вытирая окровавленное лицо рукавом куртки.
– А в санаторий тебя не отправить, болезный? – поинтересовался Хохол, кипя от злости.
– Я больной… больной я…
– И что – в ментуре подлечат? Раз-два-три по почкам? Так это и мы можем, – успокоил Леон. – У нас как в госпитале – аккуратно, стерильно.
– Дозу… мне дозу надо… я больной…
– Что здесь… – заорал запыхавшийся от быстрого подъема по лестнице Ворон, врываясь в гостиную. – Твою ма-ать! Какого… в моем доме…
– Я больной… – продолжал верещать парень, стараясь вывернуться из рук державших его охранников.
Ворон перевел взгляд на так и не тронувшуюся с места Марину и вопросительно поднял бровь, словно ожидая от нее объяснений, но она никак не отреагировала – стояла и смотрела на Хохла. Парень бился все сильнее, имитируя припадок, даже кровавая слюна капала с разбитых губ и подбородка на куртку, но никакого сочувствия его театр ни в ком не вызвал, и он начал понемногу стихать.
