И она протянула Саше тонкую белую руку. Мальчик нежно пожал ее, и на мгновение у Гали создалось впечатление, что подросток поцелует лапку Лики, как было принято в дореволюционные времена. Только этого еще не хватало!
Но ничего такого Саша, конечно, не сделал. Однако Галя вдруг ощутила непонятное, сжимающее сердце стальным обручем чувство. Уж слишком много внимания Саша уделял Лике. Да и она явно старалась понравиться ему. Но почему ее это так интересует? Она ведь не видела Сашу столько лет. И все же, и все же, она ведь думала о нем все эти годы…
Эти мысли – странные, тревожащие, такие несвое-временные – вихрем пронеслись в голове Гали за пару секунд, пока Саша пожимал руку Лике.
– Ты ведь не знаешь, где я теперь живу? – спросил он и стал копаться в рюкзаке в поиске листка бумаги. – Сейчас я вам запишу!
– Не стоит! – сказала Галя. – Вдруг нас… Нас схватят, и будет нехорошо, если при нас найдут твои координаты. Лучше скажи, я запомню!
Он продиктовал свой новый адрес, а также московский номер телефона. Галя три раза повторила и то, и другое. Она заметила, что Лика смотрит на нее с неудовольствием, память на цифры у нее была никудышная. А это значило, что Лика полностью зависела от Гали, и, похоже, это ей не очень-то нравилось.
– Вы же наверняка голодные! – встрепенулся Саша и посмотрел в сторону буфета, где продавали пирожки. – Вам с чем, с капустой или с мясом? Я мигом!
Он бросился к буфету, около которого толпилась масса народу, и Лика мечтательно закатила глаза.
– Галя, почему ты никогда не говорила, что у тебя есть такой поразительный друг! Это же просто золото, а не человек! Этот Саша Веселянский…
Она произнесла его имя нараспев, как будто смакуя каждый слог. Саша, пытавшийся пролезть без очереди, махнул им издали рукой – мол, подождите меня, я сейчас вернусь.
Галя же, заметив милиционеров, наводнивших здание вокзала, потянула подругу за рукав.
– Нам пора уходить! – сказала она. – Наверняка они ищут того, кто поднял ложную тревогу.
– Саша же сейчас вернется! – заметила капризно Лика, но Галя заявила, что ждать у них больше нет возможности.
– Или ты так голодна, что непременно хочешь отведать пирожков? – заметила Галя, стараясь уколоть замечанием подругу, и вдруг поняла: не пирожков она ждет, а Сашу.
– Если его поймают вместе с нами, то ни к чему хорошему это не приведет. Ты же не хочешь, чтобы у него были неприятности? – спросила она подругу, и Лика сдалась. Этот аргумент подействовал, и они быстро удалились. Поэтому, когда через пять минут появился Саша, державший в каждой руке по три пирожка, никто под табло с расписанием его не ждал. Он оглянулся по сторонам, полагая, что девочки отошли, но их нигде не было.
– Класс, Санек, ты о нас подумал! Большое тебе человеческое спасибо! – услышал он голоса своих друзей, окруживших его и тянувших руки к пирожкам. Саше не оставалось ничего иного, как отдать им угощение, которое он вообще-то купил для двух беглянок. И куда они только делись? И увидятся ли он еще когда-нибудь? Этого он знать не мог.
А затем послышался голос из динамиков, объявляли посадку на поезд до Москвы. Схватив свой рюкзак, Саша направился на перрон. Он в последний раз обернулся, все еще надеясь увидеть Галю или Лику. А потом вдруг понял, что они, конечно же, еще увидятся. И ждать этого не так уж и долго…
Товарная станция, в отличие от пассажирского вокзала, охранялась не так уж тщательно. Около приземистого здания стояли две милицейские машины, однако единственный милиционер, который сидел в кабине одной из них, читал газету. Поэтому Галя и Лика без особых препятствий перелезли через забор и устремились к рельсам.
Через два часа поезд уносил их в Ленинград. Они залезли в вагон еще до того, как его опломбировали, и устроились на мягких тюках, в которых находились текстильные изделия.
Всю дорогу Лика говорила только о нем, о Саше Веселянском. Под конец она так утомила этим Галю, что та даже прикрикнула на ее, прося сменить тему. Поэтому последние несколько часов девочки молчали. Это была их первая ссора за все время знакомства.
Когда поезд остановился, Галя поняла, что настало время примирения. Поэтому она предложила Лике забыть все недоразумения, и та согласилась. Однако по ее тону Галя поняла, что подруга все еще сердится на нее. Но только почему? Нельзя же все время болтать об одном и том же – об этом Саше Веселянском.
Странно, но она и сама беспрестанно думала о нем. Но не только о нем: в памяти Гали мелькал образ Тимура, сына Алишера Казбековича. Вот уж кого ей следовало ненавидеть, так именно его! Однако обоих подростков объединяло то, что они помогли ей в трудной ситуации. Саша и Тимур, Тимур и Саша… И почему она думала теперь только о них, как будто других забот не хватало?
Приказав себе сконцентрироваться на том, чем предстояло заняться, Галя волевым усилием выбросила и того, и другого из головы. А вот Лика, похоже, все еще была в плену романтических переживаний и то и дело томно вздыхала, причем Галя была уверена, что предметом ее воздыханий был Саша.
На данные Сашей деньги – целых тридцать два рубля! – они сходили в баню, побывали в магазине, где приобрели подходящую по размерам одежду для мальчиков, а потом зашли в парикмахерскую. Оттуда они вышли подстриженные практически под ноль, и в новой одежде теперь точно смахивали на подростков.
В Ленинграде все было проще: Галя хорошо ориентировалась в городе, и им не приходилось опасаться милиционеров. Их путь лежал на канал Грибоедова, туда, где обитали Лера и ее семья.
Заняв стратегический пункт на другой стороне канала, девочки принялись наблюдать. И вскоре Галя увидела ее, Леру. Двоюродная сестра выбежала из подъезда, как обычно, облаченная во что-то воздушное и пастельное, потрясая золотистыми кудрями, такая красивая и невинная. Под мышкой Лера держала большую папку с изображением скрипичного ключа – кузина отправилась в музыкальную школу.
Галя посмотрела на часы – дядя Витя и тетя Надя наверняка были на работе. А Лера ближайшие три часа будет на занятиях. Значит, в квартире никого нет.
– Наш единственный шанс – отыскать ее дневники, – сказала Галя. – Я же тебе рассказывала, что эта юная мегера скрупулезно записывает все свои подвиги, причем в выражениях при этом не стесняется. Наверняка она оставила записи о том, как убила Никиту и свалила вину за это жуткое преступление на меня. Или как пыталась тогда на озере утопить меня. Не сомневаюсь, что на совести этой Мальвины гораздо больше преступлений, чем мы подозреваем, и информация о них содержится в ее дневнике. Наша задача – добыть его!
Проследив взглядом за Лерой, Лика заметила:
– И мы это сделаем. Сообща. Ты знаешь, где она прячет дневники?
– Нет, – качнула головой Галя, – но они находятся в квартире. Только квартира у них ужасно большая, старинная. Там можно искать в течение двух недель и ничего не найти. А у нас всего лишь три часа!
