И все равно, где-то в глубине души он понимал, что с ней мог произойти, скажем, несчастный случай. Да элементарный пример — пьяный водитель за рулем! Глафира могла переходить через дорогу и попасть под машину. Водитель, к примеру, испугался, огляделся и, увидев, что поблизости никого нет, кто мог бы все увидеть, поднял тело Глаши, уложил его в машину и увез куда-нибудь подальше. Если она осталась жива, он мог отвезти ее к себе домой и пригласить знакомого доктора (как неоднократно проделывала сама Глаша, если кому-нибудь из их клиентов требовалась медицинская помощь). Если же она была тяжело ранена, то он мог выбросить ее на обочину дороги, в кусты… Адам, представляя себе мучительную смерть жены, скрежетал зубами и стонал, на глазах у него выступали слезы. Конечно, в подобной ситуации как можно ее искать? Разве что обратиться за помощью к экстрасенсу? Чтобы хотя бы выяснить, где находится тело Глаши. Но, с другой стороны, экстрасенс сумел бы определить, жива она или нет. И, если жива, к нему вернется надежда.
Адам, проработавший много лет барменом в ресторане «Ностальжи», вдруг представил себя на месте посетителей, достававших его своими проблемами и временами изливавших ему свою душу. Начиная с какого-нибудь полунищего актера (а артисты очень любили этот ресторан, уже за одно то, что он находился в двух шагах от драмтеатра, да и цены днем на комплексные обеды были копеечными, в то время как в вечерние часы они считались самыми высокими в городе) и заканчивая солидным клиентом.
Практически каждый день его барную стойку «обнимал» какой-нибудь несчастный человек, желающий поделиться с нейтральным, умеющим слушать барменом своими проблемами, своей тоской. Как правило, это были мужчины, у которых не ладилось с личной жизнью или же ломалось и рушилось что-то в бизнесе. Адам наслушался этих историй столько, что можно было уже писать книжку с названием: «Тайны барной стойки». Но если поначалу, рассказывая Глаше о своих впечатлениях по этому поводу, он немного презирал в душе людей, раскрывающих душу первому, что называется, встречному (ведь перед ним обнажились такие тайны!), то сейчас, когда ему было так плохо, он и сам был готов отправиться в какой-нибудь бар, чтобы поговорить с незнакомым барменом о Глаше. Рассказать постороннему человеку о том, как ему тяжело, как невыносимо без нее — особенно когда он представляет себе, что ей трудно, больно, — так, что хочется выть!
Но Адам пил мало и понимал, что его визит в бар выглядел бы гротескным.
Он очень хотел поговорить с Лизой. Без Дмитрия. Несмотря на все уважение к ее мужу, он все равно считал его чужим. Ведь он появился в жизни Лизы не так давно, и все в городе знали о том, что Дмитрий Гурьев — фигура в городе одиозная, что он, в силу своей профессии, вращаясь в определенном кругу чиновников, занимается отмыванием — в отличие от своих клиентов, не денег, а самих клиентов, — спасая их всеми правдами и неправдами от тюрьмы. Из разговоров Лизы с Глашей Адам понимал, что голова Гурьева постоянно занята проблемами чужих людей и ему приходится проявлять чудеса изобретательности, чтобы вытащить кого-то из своих потенциальных подзащитных из сомнительного рода историй. В сущности, Лиза занималась тем же, но только клиенты ее были подчас людьми, не имеющими никакого отношения к государственным структурам, хотя и состоятельными. Но встречались и такие, кому Лиза помогала бескорыстно, когда дело представлялось им с Глашей интересным, перспективным.
Адам пришел бы к ним вечером, чтобы только поговорить о Глаше, но его сдерживало то обстоятельство, что Лиза выглядела слишком уж подавленной, и чувствовалось, что она страдает от того, что никак не может найти ни одной зацепки в поисках Глафиры, и стыдится из-за этого перед Адамом.
Вот если бы не было Гурьева, он пришел бы к ней, и они бы нашли о чем поговорить. Но Гурьев одним своим присутствием почему-то раздражал Адама, словно Дмитрий стал хозяином еще не так давно независимой и очень самодостаточной Елизаветы. К тому же нельзя было забывать и о том, что она беременна, и об обязанности Гурьева беречь жену, ограждать ее, по возможности, от любых переживаний. Дима знает, как страдает Лиза из-за своего бессилия, невозможности помочь Адаму в поисках жены, а потому одно лишь его появление может спровоцировать у Лизы новый всплеск нервного возбуждения, что скажется далеко не лучшим образом на ее состоянии.
…Адам встал с постели и уже в который раз направился в кухню — выпить воды, покурить. Кухня, где все напоминало ему о Глаше, тоже, казалось, тосковала по хозяйке. Шкафы были набиты сковородками и кастрюлями, которые сейчас были пусты и томились в ожидании момента, когда Глаша возьмет их наконец в руки и примется изобретать что-то невероятно вкусное, и они заполнятся ароматным мясом или аппетитной рыбой. Духовка, которую Глаша так любила и считала, что она «печет сама», сейчас казалась просто холодным куском железа. А еще недавно Глафира выпекала в ней свои знаменитые пироги, бисквиты, запеканки. И дом наполнялся невозможными запахами, от которых у Адама кружилась голова. А сколько приготовленной ее волшебными руками еды было упаковано и отнесено в контору, где они с Лизой работали дни и ночи напролет?!
Адам вдруг со стыдом подумал о том, что образ Глаши зачастую ассоциируется у него с едой, с запахами еды, с этой кухней, с духовкой. А ведь она была чудесной ласковой женщиной, правда, немного зажатой и стеснительной в силу своей комплекции. Глафира… Конечно, Лиза бывала с ней иногда грубовата, когда намекала на то, что Глаше просто необходимо сбросить двадцать-тридцать килограммов, а то и все пятьдесят. И никто, кроме Адама, не знал, как страдала Глаша из-за своего веса, как тяжело ей было подниматься по лестнице, не говоря уже о том, чтобы сидеть по несколько часов в засаде, поджидая появления нужного им с Лизой человека. К тому же у нее начали болеть ноги, суставы! Да и на спину она жаловалась. Конечно, Адам должен был позаботиться о ней сам и не позволять жене обращаться в сомнительного рода фирмы, торгующие таблетками для похудения. Она на самом деле могла в его отсутствие купить их, принять и… В Интернете он прочитал множество статей, разоблачающих действие этих таблеток. Больше того, встречались и смертельные случаи.
Приходило в голову и другое. А что, если Глаше стало элементарно плохо с сердцем? Ведь факт ожирения был налицо! Она могла почувствовать себя плохо, упасть прямо на улице, и ее подобрали, отвезли в больницу, и она находится там без сознания…
Лиза сказала, что сама лично обзвонила все больницы и расспрашивала о Глаше, описывала ее, вероятно, как болезненно полную молодую женщину. К счастью, женщина, по описанию похожая на Глашу, в местных больницах не была зарегистрирована. Хотя Адам достаточно хорошо представлял себе дежурную медсестру, сидящую в приемном отделении и отвечающую на звонки. Откуда ей знать, находится ли в ее отделении полная молодая женщина? Можно подумать, что женщин с такой комплекцией нет ни в одной из больниц! В это он не верил. И решил рано утром отправиться по всем клиникам и лично искать Глафиру. Подумалось, что Лиза, скорее всего, спрашивала, не скончалась ли в какой-либо больнице женщина таких же размеров, как Глаша. Просто она не могла сказать об этом ему, ее мужу.
Как ни стыдно ему было, но, думая о Глаше, Адам ощутил приступ отчаянного голода и вспомнил, что он ничего не ел весь день.
