– Чьей безопасности? – уточнила Гленда. – Вы же видите, что происходит. Люди решат, что проблема в мистере Натте.
– О, все это очень весело, пока кто-нибудь не потеряет голову, – произнес голос у нее за спиной. Она узнала его – он неизменно звучал так, как будто пытался просочиться ей под блузку.
– Пепе? Какого черта ты тут делаешь?
– И как ты прошел в здание? – спросил Думминг. – Вокруг полно стражников!
Пепе даже не удостоил его взглядом.
– А ты что за умник?
– Я заправляю этим университетом!
– Тогда давай этим займусь я, потому что от тебя толку все равно не будет.
– Эта… личность вам знакома, мисс? – спросил Думминг.
– Э… да. Он, э, шьет одежду.
– Я законодатель мод, – возразил Пепе. – Я с одеждой такие штуки проделываю, какие вам и в голову не придут.
– Вот в это я верю, – сказал Трев.
– И я разбираюсь в толпах и бунтах.
В голове Гленды родилась идея, и она шепнула взбешенному Думмингу:
– Это большая шишка в гномьих кругах, сэр. Знаком со многими влиятельными личностями.
– Я тоже, – сказал Думминг. – Более того, я и есть влиятельная личность! – жалобно провозгласил он. – Но вчера мне пришлось проводить тренировку самому, а я не помню всех тех штук, которые придумал мистер Натт, поэтому я просто заставил их бежать на месте, но, по-моему, от этого мало пользы.
– В городе что-то назревает, – сказал Трев. – Я-то чую. Я схожу и кой-чего разведаю. Если я вам не нужен, конечно.
– Ты нужен мне, – отозвалась Джульетта.
Трев помедлил, но Натт ведь научил его, как это надо делать. Он вытянул руку, послал ей воздушный поцелуй и вышел.
– Вы видели? – спросила Джульетта. – Он послал мне воздушный поцелуй!
Гленда посмотрела на Пепе, который закатил глаза так, что виднелись одни белки – впрочем, красные.
Недолгое время спустя, когда большая часть университетской команды отправилась в Иппо, а Гленда и Джульетта шагали следом, как маркитантки, из разных укромных мест, куда они забрались покурить, показались с полдюжины стражников. Они двинулись за ними, делая вид, что просто прогуливаются в том же направлении.
«Трев был прав, – подумала Гленда. – Дела плохи».
Трев не успел уйти далеко, когда уличный инстинкт подсказал, что за ним следят. Он свернул пару раз в переулки и притаился в углу, чтобы встретить преследователя лицом к лицу… но никакого преследователя не было. Переулок у него за спиной был пуст с обоих концов. Трев понял это в ту же секунду, когда почувствовал, что кто-то прижал к его шее нечто весьма похожее на нож.
– Вспоминаю старые времена, – произнес голос. – Что приятно, я до сих пор помню здесь все закоулки.
– Я тебя знаю, ты Пепе, да? Ты гном? – спросил Трев, стараясь не оборачиваться.
– Ну, типа гном, – ответил Пепе.
– Но я с тобой не ссорился, – сказал Трев.
Что-то маленькое и блестящее мелькнуло в пределах зрения Трева.
– Образец лунного серебра, – объяснил Пепе. – Я даже разбитой бутылкой от шампанского мог бы причинить больше вреда – и причинял, поверь мне. Я бы не стал угрожать такому, как ты, ножом, раз уж к тебе неровно дышит эта девочка. Она, кажется, счастлива с тобой, а я хочу видеть ее счастливой.
– Что-то творится на улице, – сказал Трев.
– Что, прямо на улице? Может быть весело.
– Что-то не так.
Только теперь Пепе появился перед ним.
– Не моя проблема, – сказал он. – Но есть люди, которых я не люблю. Я их слишком много повидал, задир и мерзавцев. Если хочешь научиться бегать очень быстро, нужно родиться в этом районе с дизайнерским талантом и некоторыми другими предпочтениями. Патриций Витинари все неправильно понял. Он подумал, что сможет наложить руку на футбол, но ничего не получается. Это не Гильдия воров. С Гильдией воров все было просто. Потому что она организованна. А футбол нет. Если патрицию удалось одержать верх над капитанами команд, это не значит, что все послушно выстроятся в шеренгу. Вчера ночью по всему городу были драки. Ваших парней с их новеньким мячиком и в новенькой форме завтра раскатают тонким слоем. Размажут по булыжникам.
– Я думал, ты всего-навсего шьешь одежду, – сказал Трев.
– Я. Всего-навсего. Шью. Одежду. Всего-навсего?! Ну, нет. Я – Пепе, и я не шью одежду. Я создаю уникальные произведения искусства, которым лишь по чистой случайности требуется тело, чтобы на них можно было посмотреть. Одежду шьют портные. А я кую историю. Ты слышал про микрокольчугу?
– Ага, – ответил Трев.
– Хорошо. Что ты слышал про микрокольчугу?
– Что она, типа, не трет.
– У нее есть и еще парочка секретов… – сказал Пепе. – В любом случае не могу сказать, что у меня есть время знаться с волшебниками. Надменные типы. Но завтра будет не игра, а война. Ты знаешь парня по имени Энди? Энди Шенк?
У Трева сжалось сердце.
– А он тут при чем?
– Я просто слышал имя. Но, кажется, я могу представить, что это за типчик. Патриций Витинари сделал то, что хотел. Он разрушил футбол, но у обломков острые края, если ты меня понимаешь.
– Завтра там будет Стража, – сказал Трев.
– Ба! Ба! Уличный пацан вроде тебя радуется, что завтра где-то будет Стража?
– И много зрителей.
– Да, потому что будет очень весело, – сказал Пепе. – Знаешь, в этом городе люди охотно пойдут смотреть на смертную казнь и поднимут детишек повыше, чтоб было лучше видно. Поэтому я скажу тебе, что я сделаю. Я не стану тебя пугать – меньше всего завтра тебе будет нужен страх. Я дам тебе кое-что получше. В конце концов, ты сын Дэйва Навроде.
– Я не стану играть, – ответил Трев. – Я обещал мамаше.
– Ты обещал мамаше? – переспросил Пепе, даже не пытаясь скрыть презрение. – Думаешь, есть какая-то разница? У тебя в руках звезда, мальчик. Ты будешь играть, поэтому я скажу тебе, что я сделаю. Ты подойдешь к «Шобле» с черного хода – прости, по-гномьи это звучит лучше – примерно в полночь и постучишь ногой в дверь. Можешь прихватить с собой какого-нибудь приятеля, если угодно, но, черт возьми, приходи.
– Почему я должен стучать в дверь ногой? – уточнил Трев.
– Потому что в каждой руке у тебя будет бутылка лучшего бренди. И не благодари, я делаю это не для тебя. Я защищаю свои капиталовложения, и, кстати, твои в том числе. Ступай, мальчик, иначе опоздаешь на тренировку. А я? Да я, блин, долбаный гений!
Трев заметил вокруг еще больше стражников, шагая по городу. Они, конечно, бывали изрядными поганцами, но Сэм Ваймс не держал на службе копов, не умеющих читать улицу.
