– Но орков просто принудили, – ответила она. – И у них были дети.
«Сказать ли ему про волшебное зеркало? Будет лучше или хуже?»
– Были плохие времена, – сказал Натт.
– Посмотри на ситуацию с другой стороны, – предложила Гленда. – Большинство людей, которые теперь рассуждают об орках, даже не знают толком, о чем речь. Единственный орк, которого им суждено увидеть, – это ты. Ты делаешь чудесные свечи. Тренируешь футбольную команду. Понимаешь? Ты докажешь им, что орки вовсе не обязаны отрывать людям головы. Тебе есть чем гордиться.
– Ну, честно говоря, я признаю, что бываю изрядно впечатлен, когда думаю о количестве радиальной силы, которая требуется, чтобы эффективно открутить человеческую голову вопреки желанию владельца. Но сейчас мы сидим тут с тобой… Раньше я хотел уйти в холмы. Наверное, именно там орки и уцелели. Если не уберешься подальше от людей, погибнешь.
– Да, ты прав, – сказала Гленда, – но я думаю, что пока лучше об этом помолчать.
Она заметила удивленную сову, на мгновение освещенную фонарем кареты.
А потом сказала, глядя прямо перед собой:
– Кстати, насчет стихотворения…
– Как вы узнали, мисс Гленда? – перебил Натт.
– Ты много говоришь о доброте… – Она откашлялась. – И, честно говоря, просто Гленды достаточно.
– Ты была ко мне добра, – сказал Натт. – Ты ко всем добра.
Гленда поспешно изгнала из памяти образ мистера Оттоми.
– Нет. Я только и делаю, что ругаюсь.
– Да, но не со зла.
– И что же делать теперь? – спросила Гленда.
– Понятия не имею. Хочешь, я расскажу тебе одну интересную вещь про корабли?
Гленда ожидала чего-то другого, но это было совершенно в духе Натта.
– Пожалуйста, расскажи мне одну интересную вещь про корабли.
– Она заключается в том, что капитаны должны быть особенно осторожны, если два корабля сближаются в открытом море, особенно когда оно спокойно. Они могут столкнуться.
– Потому что ветер дует? – уточнила Гленда, подумав: «Вообще-то у нас тут ситуация прямо из любовного романа, а мне рассказывают про корабли. В книгах Анжебеты Бодссль-Ярбоуз нет ни слова про корабли. Наверное, потому, что про ридикюли ничего нельзя сказать».
– Нет, – сказал Натт. – Проще говоря, каждый корабль защищает другой от боковых волн с одной стороны, так что понемногу внешние силы приближают их друг к другу, притом незаметно.
– О. Так это метафора? – с облегчением воскликнула Гленда. – Ты думаешь, что нас сталкивают друг с другом.
– Да, примерно так, – ответил Натт. Они подпрыгнули, когда дилижанс ухнул в особенно глубокую рытвину.
– Значит, если мы ничего не станем делать, то будем сближаться все больше и больше?
– Да.
Дилижанс подскочил и задребезжал, но Гленде показалось, что она идет по очень тонкому льду. Меньше всего ей хотелось сказать что-нибудь не то.
– Ты помнишь, как Трев сказал, что я умер? – продолжал Нат. – Это была правда. Наверное. Ее светлость сказала, что при Темном императоре Игори сделали орков из гоблинов. И они вложили в них нечто странное. Часть души, которая принадлежит не им. Она называется Младший Брат. Она запрятана глубоко внутри, абсолютно защищена, и это все равно что носить с собой свою персональную маленькую больницу. Я знаю, что меня ударили очень сильно, но Младший Брат не позволил мне умереть и вылечил. Есть некоторые способы убить орка, но их немного, и у всякого, кто попытается осуществить их на живом орке, будет очень мало времени, чтобы понять основной принцип. Тебя это не пугает?
– Да нет, – ответила Гленда. – Я просто не вполне понимаю. По-моему, гораздо важнее просто быть тем, кто ты есть.
– Нет, я не думаю, что должен быть тем, кто я есть, потому что я орк. Но у меня есть некоторые планы в этом направлении.
Гленда кашлянула.
– Насчет кораблей… это случается быстро?
– Начинается медленно, но ближе к финалу все происходит достаточно быстро, – сказал Натт.
– Я ведь не могу просто уйти с работы, – сказала Гленда, – и есть старушки, которых я навещаю, а ты будешь занят футболом…
– Да. Я думаю, мы должны просто делать то, что делаем, и завтра последний день тренировок, то есть уже сегодня.
– А мне нужно приготовить уйму пирогов.
– Мы оба будем очень заняты, – торжественно произнес Натт.
– Да. Э… ты не обидишься, если я скажу… в твоем очаровательном стихотворении… там есть строчка… «Приятно в склепе время проводить, но гости остаются чай допить»… она не вполне…
– Не вполне доносит основную мысль? – уточнил Натт. – Я знаю. Мне она тоже не очень нравится.
– Не расстраивайся, ты написал замечательные стихи! – воскликнула Гленда и почувствовала, как спокойное море заволновалось.
Утреннее солнце пробилось сквозь огромный столб дыма, который вечно поднимался над Анк-Морпорком, Городом городов, сигнализируя на много миль вокруг, что дым означает прогресс, ну, или, по крайней мере, что люди что-то жгут.
– Я думаю, мы будем так заняты, что у нас не останется времени… для самих себя, – сказала Гленда.
– Согласен, – ответил Натт. – Оставить ситуацию как она есть – это, несомненно, самое мудрое решение.
Гленда чувствовала себя легче воздуха, когда карета загрохотала по Бродвею, притом не от недостатка сна. «Эта история про корабли… надеюсь, он не думает, что она действительно только про корабли».
Когда они приехали, перед университетом стояла толпа, совсем как вчера, но сегодня настрой был другой. Люди глазели на Гленду и Натта, и в этом было что-то не то.
Она потянулась к груде ковриков, которую представлял собой Трев, стараясь не обращать внимания на девичье хихиканье, и сказала:
– Трев, не мог бы ты, э, посмотреть. По-моему, у нас будут неприятности.
Трев, страшно растрепанный, высунул голову и сказал:
– Хм… я тоже так думаю. Давайте просочимся с черного хода.
– Можем остаться здесь и сойти у Почтамта, – предложила Гленда.
– Нет, – сказал Трев. – Мы не сделали ничего плохого.
Когда они сошли, какой-то мальчик спросил у Натта:
– Мистер, вы орк?
– Да, – ответил Натт, помогая Гленде спуститься. – Я орк.
– Круто! Вы кому-нибудь уже оторвали голову?
– Сомневаюсь. Я бы наверняка это запомнил, – сказал Натт.
Кучка зевак ответила если не аплодиментами, то хотя бы одобрительным гулом. «Это всё его голос, – подумала Гленда. – Он говорит внушительней, чем волшебники. Нельзя представить себе такой голос с оторванной головой в руках».
