– Я так думаю, вам нельзя трогать нас, – сказал Трев. – И вы не тронете.
Он быстро сел рядом с лежавшим Наттом и притянул к себе Гленду.
– Я так понимаю, они должны, типа, вести себя по правилам, – объяснил он. Фигуры немедленно перестали приплясывать и застыли, как статуи.
– У них когти на ногах, – тихо произнесла Гленда. – Три штуки…
– Четыре, – поправил Трев.
– Что?
– Только четвертый палец у птиц, типа, сзади, его почти не видно. Мало кто знает, что это тоже палец.
– Зато, гляжу, ты знаешь, – хмыкнула Гленда. – Ты внезапно стал большим специалистом по жутким тварям?
– Ничего не могу поделать, иногда сам не знаешь, где набираешься.
– Мы должны защитить вас! – сказала женщина-птица.
– Нас не нужно защищать от мистера Натта! Он наш друг! – воскликнула Гленда.
– И у многих ваших друзей есть когти?
– Что страшного может случиться здесь, в Незримом Университете, где очень толстые стены, а вокруг кишмя кишат волшебники?
Одна из женщин вытянула шею, так что ее лицо оказалось в нескольких дюймах от Трева.
– Здесь, с вами, орк.
Брякнула цепь. Натт слегка шевельнулся.
– Вы ведь кому-то служите? – спросил Трев. – У вас такие маленькие головки. Вам просто мозгов не хватило бы, чтоб все это самим придумать. Волшебники знают, что вы здесь?
Гленда завизжала. Раньше она никогда не визжала – по крайней мере, по-настоящему, от ужаса. Порезать палец при неосторожном обращении с ножом – это не считается, и, разумеется, тогда она не стала бы кричать так громко. Визг эхом пронесся по коридорам, залетел в подвалы, заставил звенеть старые своды
[15]
.
Гленда завизжала второй раз. Поскольку легкие уже обрели некоторую практику, получилось громче. В обоих концах коридора послышались торопливые шаги.
Очень приятный звук.
В отличие от тихого металлического побрякивания, которое означало, что одна из цепей порвалась и медленно сползает на пол.
Странные существа запаниковали, пытаясь взлететь все одновременно. Они были неуклюжи, как цапли, и постоянно сталкивались друг с другом.
– И не возвращайтесь! – крикнула вдогонку Гленда, когда они исчезли во мраке, а потом повернулась к Треву и с колотящимся сердцем спросила:
– Что такое орк?
– Не знаю. Типа, какая-то старая страшилка, – ответил тот.
– Что это были за твари?
– Знаю, это прозвучит глупо, – сказал Трев, – но одну из них мы с ним недавно видели. Натт, кажется, считает, что они, типа… его друзья.
Из темных коридоров выбежали мясники, пекари, дворецкие и слугобразы, в том числе слугобраз Шноббс (не родственник), который по необъяснимой причине явился в официальном котелке, майке и трусах, слишком коротких и тесных для человека столь внушительных размеров.
Он посмотрел на Гленду, потом яростно взглянул на Трева. С точки зрения слугобраза Шноббса (не родственника), такие люди, как Трев, автоматически переходили в разряд врагов.
– Кто кричал? Что случилось? – спросил он.
– Я, это… сделал непристойное предложение, звиняйте, – ответил Трев и посмотрел на Гленду. Выражение его лица гласило: «А теперь выручи меня».
– Боюсь, девическая скромность взяла надо мной верх, – сказала Гленда, проклиная его глазами.
– Должно быть, чертовски странное было предложение, – заметил пекарь, который, судя по всему, решил, что очень длинный батон способен оказать существенную помощь в драке. Но он ухмылялся, и это был хороший знак.
«Если все закончится ухмылками и подмигиванием, значит, обошлось, – подумала Гленда. – Трудненько будет сделать так, чтобы они об этом позабыли, но уж ладно».
– А зачем этого парня приковали к кровати? – спросил слугобраз.
– Ага, я гляжу, тут еще одно непристойное предложение, – подхватил пекарь, который явно наслаждался ситуацией.
«Сейчас я кого-нибудь убью, причем не исключено, что саму себя», – подумала Гленда.
– А, мистер Натт, – продолжал слугобраз. – Кстати, у нас тренировка через пять минут.
За спиной у Гленды снова что-то лязгнуло, и Натт произнес:
– Не волнуйтесь, Альфонс, я это часто проделываю. Динамическое напряжение способствует укреплению мускулов.
– Альфонс? – переспросил пекарь, недоверчиво глядя на слугобраза. – А я думал, тебя зовут Альфред, сокращенно Альф. Альфонс – это же щеботанское имя, нет? Так ты, значит, не здешний?
Судя по тону, он обвинял, а не спрашивал.
– Ну и что такого, если Альф – это сокращенное от Альфонса? – поинтересовался слугобраз. У него были огромные ручищи, способные смутить даже Наверна Чудакулли, доведись ему играть со слугобразом в ладушки. А еще у Шноббса (не родственника) покраснели уши. Для человека подобных размеров это дурной знак.
– Я ж разве говорю, что мне имя не нравится, – ответил пекарь, с запозданием выставляя впереди себя батон. – Но я бы в жизни не догадался, что тебя зовут Альфонс. Вот ведь как бывает.
– Я орк, – тихо произнес Натт.
– И вообще, Альфонс – хорошее имя, – продолжал пекарь. – «Фонс» слегка портит дело, но против Альфа лично я ничего не имею… – Тут он замолчал и повернулся к Натту: – В смысле, орк?
– Орк, – повторил Натт.
И где-то в хаосе труб центрального отопления послышался пронзительный крик:
– Орк! Орк!
– Не ври, никаких орков больше нет. Их всех перебили давным-давно. Я где-то читал, их очень трудно убить, – сказал дворецкий.
– В последней части вашего утверждения вы совершенно правы, – произнес Натт, все еще прикованный к кушетке. – Но тем не менее я орк.
– Вы сказали мне, что вы гоблин, мистер Натт, – напомнила Гленда. – Вы сказали – гоблин.
– Я был введен в заблуждение, – ответил Натт. – А теперь я знаю, что я орк. И, наверное, всегда знал. Я открыл дверь, прочел книгу и узнал правду, которая крылась в моей душе. Я орк – и более того, орк, которому очень хочется выкурить сигару.
– Но это ж были такие огромные жуткие чудовища, которые дрались без передышки и могли даже оторвать собственную руку, чтобы стукнуть ею врага по башке! – заметил слугобраз Шноббс (не родственник). – Я читал статью в «Луках и доспехах»!
