– Да, – ответил тот. – И не нужно тыкать меня локтем в ребра, мне правда полегчало. Может, тебя надо, это, загипнотизировать? – спросил он у Натта. – Однажды в мюзик-холле я видел одного типа, так он просто покачал блестящими часами, и люди стали делать всякие странные штуки. Даже лаяли, как собаки.
– Да, гипноз – важная часть философии, – подтвердил Натт. – Он помогает пациенту расслабиться, чтобы у мыслей появился шанс быть услышанными.
– Вот видишь, – сказала Гленда. – Почему бы тебе не попытаться усыпить самого себя? Сейчас я найду что-нибудь блестящее, чтобы покачать.
Трев вытащил из кармана свою любимую жестянку.
– Вуаля! И где-то, кажется, у меня была веревочка…
– Все это, конечно, очень хорошо, но я не смогу задавать нужные вопросы, потому что буду находиться под гипнозом, – заявил Натт. – Очень важно правильно задать вопрос!
– Я кое-что придумал, – сказал Трев. – Я велю тебе, чтоб ты сам себе задавал правильные вопросы. Ты бы знал, о чем спрашивать, если б тут лежал кто-нибудь другой?
– Да, мистер Трев.
– Но Трева тебе гипнотизировать не пришлось, – напомнила Гленда.
– Его мысли очень близко к поверхности. Боюсь, к моим так легко не подступиться.
– Тебя действительно можно будет загипнотизировать и сделать так, чтоб ты сам себе задавал правильные вопросы?
– В «Дверях обмана» Фуссбиндер действительно описывает способ самогипноза, – сказал Натт. – По-видимому, это вполне возможно… – Его голос оборвался.
– Ну, так давайте рискнем, – предложил Трев. – Лучше пукнуть, чем терпеть, как говорила моя бабуля.
– По-моему, не такая уж хорошая идея.
– Лично мне никогда не вредило.
– То, что я не знаю… то, что я не знаю… – забормотал Натт.
– Что такое? – спросила Гленда.
– То, что я не знаю… – повторил Натт. – Наверное, оно за дверью, потому что я убрал его туда… потому что, наверное, я не хочу об этом знать.
– Тогда, видимо, ты сам в курсе, чего именно ты не хочешь знать, – предположила Гленда.
– Да.
– Ну и насколько всё плохо? – поинтересовался Трев.
– Не исключено, что очень.
– А что бы ты сказал, будь я на твоем месте? – спросила Гленда. – Только не ври.
– Ну… – произнес Натт, слегка запинаясь, – наверное, я бы посоветовал вам заглянуть за дверь и лицом к лицу встретиться с тем, что вы не желаете знать, чтобы мы могли бороться с ним вместе. Именно такой совет, разумеется, дает фон Кладполл в своей книге «Doppelte Beruhrungssempfindung», потому что этот поступок лежит в основе анализа скрытых мыслей.
– Тогда ладно, – сказала Гленда, отступая.
– Но какого же рода неприятные вещи могут таиться в вашей голове, мисс Гленда? – спросил Натт, умудряясь быть галантным даже в зловонном свечном подвале.
– Есть кое-что, – ответила та. – Нельзя прожить жизнь, не подцепив гадость-другую.
– Ночью мне снились сны.
– Ну, всем снятся дурные сны, – сказала Гленда.
– Это были не просто сны, – ответил Натт, распрямился и протянул им руку.
Трев присвистнул.
Гленда охнула, а потом спросила:
– У гоблинов так и должно быть?
– Понятия не имею.
– Тебе больно?
– Нет.
– Ну, мож, они отрастают, когда гоблин, типа, становится старше, – предположил Трев.
– Да, наверное, им зачем-то нужны когти, – подхватила Гленда.
– Вчера был такой чудесный день, – пожаловался Натт. – Я был частью команды, а команда была вокруг меня. Я радовался жизни. А сейчас…
Трев привязал к побитой, но сверкающей банке замызганную бечевку.
– Так, мож, выясним, в чем проблема?
– Поправь меня, если я ошибаюсь, – заявила Гленда, – но если ты не хочешь знать, что именно ты не хочешь знать, то рано или поздно вещей, которые ты не хочешь знать, станет еще больше, и, если так и будет продолжаться, в твоей голове появится дыра.
– В том, что вы оба говорите, есть разумное зерно, – неохотно признал Натт.
– Помоги перенести его на кушетку, – попросил Трев. – Он, типа, должен так потеть?
– Сомневаюсь.
– Будет гораздо лучше, если вы меня прикуете, – сказал Натт.
– Зачем? С какой стати?
– Я думаю, осторожность не повредит. Некоторые вещи подползают под дверь. Они могут быть очень опасны.
Гленда взглянула на когти – черные, блестящие и, на свой лад, довольно аккуратные. Но трудно было представить, чтобы ими, например, рисовали картину или готовили омлет. Когти есть когти, они нужны, чтобы… когтить, не так ли? Но это же мистер Натт. Даже с когтями он оставался мистером Наттом.
– Ну что, начнем? – спросил Трев.
– Я настаиваю, чтобы меня приковали, – повторил Натт. – В старой кладовой, четырьмя дверьми дальше, лежит всякий металлический хлам. Я видел там цепи. Пожалуйста, поторопитесь.
Гленда машинально взглянула на когти и увидела, что они удлиняются.
– Да, Трев, пожалуйста, поторопись.
Трев проследил ее взгляд и бодро ответил:
– Я живо обернусь, ты и моргнуть не успеешь.
Меньше чем через две минуты Гленда услышала лязг – Трев тащил цепи по коридору.
Она боролась со слезами. Все это было так странно. Они перенесли Натта на кушетку и осторожно обмотали цепями, и там он лежал, глядя в потолок.
– К замкам нет ключей. Если я их закрою, то не сумею открыть.
– Закройте, – попросил Натт.
Гленда очень редко плакала и сейчас старалась удержаться.
– Мы зря это затеяли, – сказала она. – Только не здесь, в подвале. На нас же смотрят.
– Пожалуйста, покачайте маятником, мистер Трев, – сказал Натт.
Трев пожал плечами и подчинился.
– А теперь скажите, что я засыпаю, мистер Трев.
Тот откашлялся, продолжая качать жестянкой туда-сюда.
– Ты, типа, засыпаешь. Ты очень хочешь спать.
– Вот так, хорошо. Я невероятно хочу спать, – устало произнес Натт. – А теперь попросите, чтобы я занялся самоанализом.
– Что это такое? – быстро спросила Гленда, всегда настороже, когда дело касалось опасных слов.
– Прошу прощения. Я имею в виду: помогите мне исследовать в подробностях работу моего собственного ума при помощи вопросов и ответов.
– Но я ж не знаю, какие вопросы задавать! – воскликнул Трев.
– Зато я знаю, – терпеливо произнес Натт, – но вы должны приказать мне сделать это.
