– Или от реалиста, – отозвался Чудакулли с улыбкой. – Но Сестрички Долли и Колиглазная улица расположены довольно далеко друг от друга, мисс.
Гленда пожала плечами.
– Да, но так было всегда, и точка. Больше ничего не могу вам сказать.
– Что ж, спасибо?.. – невысказанный вопрос повис в воздухе.
– Гленда, – сказала та.
– Хотел бы я знать, что еще мы недопоняли.
– Всё, сэр.
Гленда не собиралась говорить этого вслух. Но оно выскочило само.
Волшебники зашевелились. Они были потрясены, поскольку случилось немыслимое. С тем же успехом чайная тележка могла заржать.
Чудакулли грохнул кулаком по столу, прежде чем остальные успели подобрать слова.
– Отлично сказано, мисс! – Он усмехнулся, хотя Гленда ждала, что пол разверзнется и поглотит ее. – Я уверен, ваши слова шли от самого сердца, потому что, насколько я понимаю, по здравом размышлении вы бы этого не сказали.
– Простите, сэр, но вы ведь спросили мое мнение.
– А вот это уже ответ, идущий от ума. Неплохо. Ну так поделитесь с нами своими мыслями, мисс Гленда.
Гленда, по-прежнему в легком шоке, посмотрела в глаза аркканцлеру и поняла, что не время трусить. Хотя она изрядно волновалась.
– В чем вообще проблема, сэр? Если хотите играть, просто идите и играйте. Зачем что-то менять?
– Игра, именуемая футбол, крайне отстала от времени, мисс Гленда.
– Да, и вы тоже… извините, извините, но… да. Вы же понимаете. Волшебники – это волшебники. У вас мало что меняется, правда? Вы говорите, что какой-то магистр музыки сочинит новую песню, но ведь это не так делается. Песни сочиняет Толкучка. Они просто… возникают. Как будто появляются из воздуха. И пироги там ужасные, это правда, сэр, но когда вы стоите в Толкучке, и погода ненастная, и дождь просачивается через куртку, и ботинки промокают, и вы уплетаете пирог и знаете, что все вокруг тоже уплетают пироги, и жир течет по рукаву… Сэр, у меня нет подходящих слов, честное слово. Не могу описать ощущение, но так чувствует себя ребенок на Страшдество. Невозможно все это купить, сэр, записать, упорядочить, пригладить или приручить. Простите за дерзость, сэр, но футбол именно таков, здесь его начало и конец. Вы должны бы знать, сэр. Разве отец никогда не водил вас на игру?
Чудакулли обвел глазами стол Совета и заметил кое-где влажный блеск глаз. Волшебники преимущественно принадлежали к тому поколению, представители которого уже имеют внуков. Они были, сказать прямо, толстыми, склонными к цинизму и несдержанности, они носили очки, но…
…запах дешевых курток под дождем, который всегда имел привкус сажи, а еще – отец или дедушка, который сажал тебя на плечи, так что ты поднимался над остальными, над потрепанными шляпами и шарфами, и чувствовал тепло Толкучки, видел, как по ней катятся волны, чувствовал биение ее сердца, а еще, конечно, тебе наверх протягивали пирог, или полпирога, если времена выдавались нелегкие, а если они были совсем скверные, то хотя бы пригоршню маслянистого жареного гороха, который ты ел по штучке, чтобы растянуть подольше… а если дела шли хорошо, перепадало и настоящее угощение, например хот-дог, которым не нужно было делиться, или тарелка рагу с желтыми каплями жира и хрустящей поджаркой, которую ты жевал по пути домой, – мясо, которое не бросили бы собаке, но под дождем, в объятиях Толкучки, в общем гаме это была священная амброзия на пиршестве богов…
Аркканцлер сморгнул. Казалось, время остановилось… не считая минувших семидесяти лет.
– Э… очень ярко обрисовано, – сказал он и окончательно пришел в себя. – Подмечены интересные нюансы. Но, понимаешь ли, на нас лежит ответственность. В конце концов, в те годы, когда был основан университет, Анк-Морпорк представлял собой лишь кучку деревень. Нас обеспокоили вчерашние драки на улицах. Говорят, кто-то погиб, потому что болел не за ту команду. Мы не можем терпеть убийства и дальше.
– Значит, вы закроете Гильдию наемных убийц, сэр?
Все ахнули, в том числе сама Гленда. В ее голове вертелась одна-единственная разумная мысль: «Интересно, в Гильдии шутов еще осталась вакансия кухарки? Платят там немного, зато, несомненно, умеют ценить торты».
Когда она осмелилась поднять глаза, аркканцлер смотрел в потолок и барабанил пальцами по столу.
«Не мешало бы тебе быть поосторожнее, – предупредила Гленда сама себя. – Не распускай язык с господами. Если ты забудешь свое место, они тебе напомнят».
Чудакулли перестал барабанить.
– Отлично сказано, – произнес он. – Засим выслушай же мой ответ.
Он щелкнул пальцами, раздался легкий хлопок, и в воздухе над столом повис маленький алый шарик, распространяя запах крыжовника.
– Во-первых, Гильдия наемных убийц, хотя и смертоносная, не сеет гибель хаотически. Честно говоря, главную опасность они представляют друг для друга. Убийства преимущественно следует опасаться лишь тем, кто достаточно влиятелен, чтобы предпринять попытку самозащиты.
Появился еще один шарик.
– Во-вторых, Наемные убийцы твердо убеждены, что наносить ущерб собственности не следует. Они неизменно учтивы, внимательны и, как известно, не склонны шуметь. Они никогда не помыслят о том, чтобы нанести жертве удар на людной улице.
Возник третий шар.
– В-третьих, они организованны, а следовательно, поддаются общественному контролю. Патриций Витинари особенно за этим следит.
В воздухе повис еще один шарик.
– И в-четвертых, сам патриций Витинари прошел обучение в Гильдии наемных убийц, специализируясь на маскировке и ядах. Я не уверен, что он с тобой согласится. И он – тиран, пусть даже он довел тиранию до такой степени метафизического совершенства, что она превратилась из насилия в мечту. Ему необязательно тебя слушать, поверь. Ему даже необязательно слушать меня. Он слушает город. Не знаю, каким образом, но это факт. Витинари играет на нем, как на скрипке… – Чудакулли помедлил и продолжил: – …как в самую замысловатую игру, какую только можно представить. Город живет не идеально, но лучше, чем когда-либо. Поэтому, я думаю, футболу тоже пора измениться.
Он улыбнулся, заметив выражение лица Гленды.
– Чем ты вообще занимаешься? Боюсь, твои способности пропадают даром.
Вероятно, Чудакулли имел в виду сделать комплимент, но голова Гленды была настолько переполнена словами аркканцлера, что они буквально вытекали из ушей. Она смутно услышала собственный голос:
– Они уж точно не пропадают даром, сэр! Вы никогда не ели таких вкусных пирогов, как мои! Я заправляю Ночной Кухней!
Высокая политика не особенно интересовала большинство присутствующих, зато волшебники твердо знали, что такое вкусный пирог. Гленда и так уже стала центром внимания, но теперь интерес еще усилился.
– Правда? – спросил заведующий кафедрой бесконечных штудий. – А мы думали, это та, хорошенькая.
