Сагюнаро понял, что его выпустили в Румунг охотиться не на людей. И настоящей целью Руама было не желание помочь жителям поселка. Он хотел, чтобы ханоги сделали то, что не мог сделать он сам, — убили в пленнике смертного.
Но зал, наполненный ожившими страхами, заставлял одержимого сражаться за человека в себе еще яростнее. Шиисан наслаждался убийствами существ, которых считал гораздо ниже себя, а заклинатель едва ли не впервые был рад тому, что в его душе живет дух-разрушитель. Неизгоняемый помогал ему оставаться собой.
Мертвые змеиные тела дагов падали одно за другим. Но в какой-то момент сражения Сагюнаро понял, что его силы почти иссякли. Хотелось сесть, отбросить в сторону меч, как будто он не был частью его тела, закрыть глаза… но это означало, что вновь придут видения, в которых друзья и близкие мертвы. Голова взорвалась болью, зрение погасло, теперь он смотрел глазами шиисана — зал окрасился красным, ханоги превратились в сгустки черноты, вода в багровую лужу, из которой поднимался белый обломок статуи шуу, а одна из стен — в провал, за которым виднелась бледная, лениво колышущаяся пелена — дверь, которую открыл Сагюнаро своей первой формулой. За ней лежал мир духов, куда вышвыривало выдворяемых сущностей, и чем лучше был заклинатель, тем надежнее запечатывал он после изгнания этот вход, чтобы те не могли найти его и вернуться.
Шиисан в таких уловках не нуждался, он просто убивал. И ханоги, почуяв, что он не остановится, сами ринулись к спасительной двери… Размытые тени на фоне бледного пятна. Вместе с ним исчезли и обрывки видений.
Когда ушел последний дух и аромат кинмокусея развеялся, Сагюнаро запечатал вход в потусторонний мир и без сил рухнул на колени, меч, погрузившийся в воду, стал похож на обломок камня.
Позади послышался плеск, повеяло знакомым запахом — Руам спрыгнул на пол храма и направился к ученику.
«Все, что он говорил, говорит и будет говорить — ложь, — устало подумал одержимый. — Не моя правда. Какое бы задание я ни выполнил — меня не отпустят, не подарят больше свободы и не дадут нормальной жизни».
Маг подошел ближе, на расстояние удара. Сагюнаро развернулся, меч вылетел из воды в туче брызг, но не вонзился в человека — одержимый был слишком слаб после драки. Руам успел увернуться и ударил в ответ — заклинанием и плетью. Наступил на костяной клинок, прижимая его к полу.
— Еще раз нападешь на меня, сверну шею, — повторил он свою давнюю угрозу.
— Это не я, Руам, — сказал Сагюнаро, выплевывая кровь. — Это мой шиисан.
— Не надо играть со мной. — Маг отступил, освобождая меч, наклонился, рывком поставил ученика на ноги.
Обратную дорогу до храма Десяти духов тот не запомнил.
Глава 3
ВАРРА
— Не боишься возвращаться в Агосиму?
Юи, как и положено почтительной служанке, семенила на полшага позади, скромно опустив глаза, но ее вкрадчивый голос, напоминающий назойливое жужжание насекомого, настойчиво звучал у Рэя в ушах.
— Не боюсь, — ответил заклинатель, сворачивая в узкий переулок, заваленный мусором и ведущий к кварталу веселых домов.
На них поглядывали, и заклинатель понял, что никогда прежде не ловил на себе таких взглядов — уважительных, робких, иногда заискивающих и даже испуганных. Торговцы фруктами, таскающие за собой тележки, издающие тяжелое благоухание спелых плодов пайи, водовозы, продавцы амулетов, медной посуды и сверчков-предсказателей спешили уступить дорогу человеку с золотым приметным знаком на синем шардане. Девушки, многозначительно перешептываясь, оглядывались на молодого мага. Дети забывали об играх, провожая восторженными взглядами. Мужчины почтительно кланялись.
«А ведь ничего не изменилось, — думал Рэй, отвечая кивком на приветствие двух рабочих из провинции Хаката. — Я остался прежним».
— У тебя на костюме появилась золотая безделушка, — прозвучал над ухом скрипучий голос. — Ты знал, что раньше заклинатели не носили этот знак?
— Нет. Не знал.
— Он был им не нужен, — голос кодзу зазвучал низким скрежетом, неприятным до зуда. — Все изменилось. Прежде вы стремились быть, а теперь всего лишь стараетесь казаться.
Рэй оглянулся, девушка, следующая за ним, выглядела погруженной в свои мысли и безучастной. Размышления пожирателя мыслей звучали исключительно в голове мага.
— Что это значит?
— Ты заклинатель? — тут же спросил дух.
— Да.
— И ты можешь справиться с любой потусторонней сущностью? — в словах кодзу пробилось ехидство. — Ты можешь справиться со мной?
— Нет.
— Значит, ты еще не заклинатель. Хотя и кажешься им — золотая безделушка на груди, магическое оружие за спиной. А прежде никого не интересовало, как выглядел маг, ведь он был им. — Дух помолчал, а затем сменил голос на более приятный — спокойный и мелодичный. — Это долгий и тяжелый путь — от «казаться» до «быть». И, пожалуй, только на смертном одре можно точно сказать, кем ты был — великим заклинателем или сельским недоучкой, непобедимым воином или всего лишь хитрецом, вселившим в свое тело хранителя.
— Но он действительно непобедим, — усмехнулся Рэй, прекрасно понимая, что дух говорит о наместнике Югоры.
— Непобедим дракон, — отрезал тот. — А человеческое тело все так же беспомощно. Вы стали слабыми, ленивыми, нелюбопытными.
— То же самое говорили маги Румунга.
— Маги Румунга сами превращают себя в духов от собственной беспомощности, — со злостью отозвался кодзу. — Вы скучные. Скуч-ны-е, — повторил он по слогам. — Прежние люди — заклинатели, воины, крестьяне — были! Они договаривались с великими духами, обманывали горных ведьм и хокаю, летали на ниритах, строили колоссальные здания. А теперь выродились. Вы все кажетесь. Не люди, а пустые иллюзии. И мне скучно смотреть на ваш скучный мир.
— Ну у тебя есть свой собственный.
— Да. Я создал его от скуки.
Рэй невольно усмехнулся, услышав сварливые интонации в его голосе.
— Зачем же ты связался со мной?
— С тобой хотя бы забавно. Умеешь искренне ненавидеть. И действовать. Хоть и не знаешь, что на самом деле надо делать.
Кодзу замолчал. Рэй не стал продолжать разговор, обдумывая его слова. В них действительно была доля истины — все истории о легендарных магах и героях древности, которые он читал во время обучения в храме, подтверждали это. Теперь никто не мог повторить их подвиги.
Заклинатель рассеянно смотрел по сторонам, думая о том, хотел ли бы он быть, а не казаться…
Варра, как всегда, оставалась многолюдна, шумна, суетлива, наполнена по самые крыши звуками и запахами. Потусторонних существ здесь было так же много, как и людей.
В маленьких лавочках жарили рыбу, варили рис с кислой подливкой и сворачивали в трубочки сладкое тесто, и здесь же крутился невидимый для остальных горожан безвредный найсака-номи, жадно принюхивающийся к заманчивым ароматам. На каждом углу выступали акробаты, глотатели огня и жонглеры, собирая мелкие монетки и не гнушаясь подношениями в виде еды. Неподалеку в мусорных кучах вместе с крысами рылись ксамику, такие же хищные, юркие и агрессивные.
