— Во-вторых, укуси меня черт и его бабушка, сейчас я повторяю еще раз, что со вчерашнего дня я являюсь мирным гражданином! К чему тогда мешок с песком, которым вы собирались огреть меня по голове — по моей доброй, старой, бывшей разбойничьей голове?
Этого еще не хватало, чтобы Хотценплотц насмехался над ними!
— Не прикидывайтесь простачком, пожалуйста! — воскликнул Касперль. — Сеппель и я как свои пять пальцев знаем, что вы из себя представляете, господин Хотценплотц!
— И к счастью, — сказал Сеппель, — полиция тоже в курсе дела!
Хотценплотц сделал большие глаза, будто ни сном ни духом не ведал, о чем идет речь.
— Я воистину не понимаю, что вы имеете в виду.
— Тогда припомните-ка, пожалуйста, вчерашний вечер! — подсказал ему Касперль. — Я только скажу: муравейник!
Разбойник смерил его изумленным взглядом.
— Вы имеете в виду полдюжины пистолетов?
— Там было еще по меньшей мере семь ножей — и кроме того, два бочонка пороху. Вы, должно быть, позабыли об этом, господин Клотценмотц?
Хотценплотц шлепнул себя ладонью по бедру.
— Если это все, то вы можете быть спокойны, ха-ха-ха-ха-а-а!
— Послушайте! — вскипел Касперль. — Это, на наш взгляд, вовсе не так смешно!
Хотценплотц же хохотал так, что слезы покатились у него по щекам: настоящие, подлинные, крупные разбойничьи слезы.
— Да ведь я выкопал весь этот старый хлам потому, что хотел от него избавиться, проклятье!
— Избавиться? — спросил Сеппель.
— Потому что честному человеку нечего делать с пистолетами, с ножами да порохом — ясно?
Следовало ли приятелям верить словам разбойника?
— И что же вы сделали с этим добром? — поинтересовался Касперль.
— Пока ничего, — пояснил Хотценплотц. — Потому что вчера вечером было уже слишком темно.
— А сейчас? — спросил Касперль.
— Сейчас мы со всем этим покончим, — ответил ему разбойник. — Поднимайтесь — и ступайте со мной! — Он подтолкнул их в спину. — Вперед!
Далеко идти им не пришлось. Через несколько шагов они вышли на небольшую лесную поляну. Там в лощине лежали оба бочонка с порохом.
— Вот мы вроде бы и на месте, — проговорил Хотценплотц. — Все уже подготовлено — мы с этим покончим не откладывая!
Касперль и Сеппель понурили головы, они в этот момент хотели бы оказаться как можно дальше отсюда. Что же замыслил разбойник с ними сделать: это ничего хорошего не предвещало!
— Видите тут, на лесной почве, коричневую нитку?
— Да, — сказал Касперль, недолго поискав глазами.
— Это запальный шнур, он ведет к бочонкам с порохом. Я как раз собирался поднять на воздух весь этот хлам: да тут мне помешали два великих охотника на разбойников — если уж везет, так везет!
Нос у Касперля побелел как мел.
— Вы нас — взорвете?
— Чушь какая! — воскликнул Хотценплотц. — Вы только полюбуетесь моим фейерверком, и ничего больше.
Друзьям пришлось лечь рядом с ним на землю.
— Прижмитесь как следует! — приказал он им, прежде чем запалить спичкой кончик фитиля. Шипя и треща, голубой огонек пустился пожирать его, сквозь траву и вереск с быстротою молнии скользя к бочонкам.
— Теперь пригнитесь!
Хотценплотц ухватил Касперля и Сеппеля за воротник и воткнул их носами в мох.
Затем они внезапно услышали грохот, будто из двенадцати мортир выстрелили одновременно. Комья земли и щепки завертелись в воздухе так, что только треск стоял.
Когда приятели отважились поднять головы, бочонки с порохом исчезли. Черное пятно в траве, голое и лысое: это было все, что от них осталось.
Трижды долой!
— Это весь ваш порох? — спросил Касперль.
— До последней крошки, — заверил Хотценплотц. — Теперь вы верите, что я честно решил для себя навсегда покончить с разбоем?
— Теперь уж конечно, — заверил Сеппель.
— А ты, Касперль?
— Клянусь честью, господин Хотценплотц!
Таким образом, все было ясно — все, за исключением одного. И это был пункт, который доставлял особое беспокойство бывшему разбойнику.
— А поверит ли мне наконец господин Димпфельмозер?
— Несомненно, — сказал Касперль. — Госпожа Худобок в точности передаст ему, что произошло с порохом, — в том случае, если он не наблюдал это собственными глазами.
— Как это? — спросил Хотценплотц.
Касперль и Сеппель открыли ему тайну магического шара госпожи Худобок.
— Надо признаться, потрясающая штуковина!
Хотценплотц почесал за левым ухом и откашлялся; затем прокричал громким голосом, чтобы быть уверенным, что в гостиной госпожи Худобок это не пропустят мимо ушей:
— Как вы могли заметить, дорогие телезрители, я пустил на воздух оставшийся запас своего пороха до последней крошки, — а теперь, пожалуйста, посмотрите внимательно, что Касперль, Сеппель и я сделаем с ножами и пистолетами. Если и после этого вы по-прежнему будете считать меня мерзавцем, вы пропащие люди. Есть же, в конце концов, еще и чувство собственного достоинства, не правда ли, провалиться мне на этом месте! Этого, господин Димпфельмозер, вы отрицать не можете — даже если вы тысячу раз полицейский! Он кивнул приятелям и сказал:
— Ну, в путь — теперь мы им покажем!
Все вместе они пришли к разбойничьей пещере, мешок с оружием лежал наготове за дубовой дверью. Хотценплотц взвалил его на плечи, потом через лес и густой кустарник провел Касперля и Сеппеля на край болота.
— Держитесь строго за мной! — проинструктировал он их. — Стежки-дорожки здесь окрест узкие, сделаешь один неверный шаг — и ты утонул в болоте, будто тебя никогда не существовало. Но если кто здесь хорошо и ориентируется, так это старина Хотценплотц.
«Мы надеемся!» — подумал Касперль, а Сеппель трижды сплюнул, чтоб пронесло.
