— Берегись! — вскричал Сеппель. — Мы сейчас врежемся прямо в дерево!
Касперль едва успел увернуться.
— Ну, это уж слишком! — пробурчал Сеппель. — Вместо того чтобы разглагольствовать о вчерашнем сне, ты бы лучше внимательней следил за дорогой!
На вересковом холме
Солнце уже скрылось за горизонтом, когда Касперль и Сеппель, вспотевшие и усталые, добрались до Верескового холма. Прислонившись к огромному валуну, в вереске сидел какой-то человек. Силуэт его отчетливо выделялся на фоне светлого вечернего неба: на голове его была разбойничья шляпа — а на шляпе длинное перо.
— Господин Хотценплотц! Касперль и Сеппель соскочили с велосипеда и без промедления бросились к нему!
— Почему вы убежали, господин Хотценплотц, когда все уже пошло как по маслу! Не хотите ли вернуться?
Хотценплотц так старательно потер себе подбородок, что захрустела щетина.
— Вы прочитали то, что я написал вам на стене картофельного подвала?
— Подумаешь! — сказал Касперль. — История с хрустальным шаром давно разъяснилась. Теперь вам нечего больше бояться — даже полиции!
— Гав! — подал голос Васьти, словно бы подтверждая слова Касперля.
Хотценплотц сдвинул шляпу на затылок.
— Я ведь знаю, что вы оба хорошего обо мне мнения, но все остальные? Всякое жульничество, которое отныне произойдет в наших краях, — люди будут валить его на меня! И этого еще недостаточно — или, может быть, вы посоветуете, чем мне следует заняться в будущем? Я совершенно серьезно размышляю об этом. Ведь нужно же, в конце концов, жить на что-то, вы согласны?
Касперль и Сеппель торжественно поклялись, что собирались поразмыслить об этом.
— Уж мы-то что-нибудь непременно придумаем, господин Хотценплотц!
Хотценплотц горько рассмеялся.
— Вы это госпоже Худобок тоже обещали — но, несмотря на это, Васьти по-прежнему остается крокодилом!
Что друзья могли ответить ему на это?
— Всему свое время, — заявил Касперль. — Может статься, что с помощью лечения травами мы еще добьемся успеха.
— Да ты ведь этому сам не веришь!
Вокруг совсем стемнело, и вскоре взошла луна: огромная, желтая, спелая сентябрьская луна, круглая и полная.
Касперль вспомнил о сне с феей Амариллис, он начал рассказывать. Хотценплотц, Сеппель и Васьти, затаив дыхание, слушали его; и когда Касперль закончил свою историю, Сеппель схватил его за руку.
— Ничего не могу с собой поделать! — воскликнул он. — Разве фея могла иметь в виду что-нибудь иное, кроме фейной травы?
— Послушай! — сказал Касперль. — И каким же дураком я был, что не понял этого раньше! Давай-ка попытаем счастья, а, Васьти?
Крокодиловый пес мгновенно сорвался с поводка. С громким лаем он стремглав ринулся к старой ели у черного пруда. У корней дерева серебристо засверкала перед ним фейная трава. Он зарылся мордой в траву — и внезапно старая ель от корней до макушки озарилась лучистым светом.
— Смотри-ка, смотри!
Это длилось едва ль полмгновенья, потом фейная трава произвела свое действие, и сиянье погасло.
Когда-то давным-давно Васьти Худобок был превращен в крокодила. В обличий веселой маленькой длинношерстной таксы он ныне возвратился обратно: с развевающимся по ветру хвостом и болтающимися ушами.
— Гав-гав-гавгав!
Его морда, к бесконечному их удивлению, светилась в ночи, словно выкрашенная серебряной краской. Он, по-видимому, схватил слишком много фейной травы.
— Ну, что вы теперь скажете, господин Хотценплотц? — спросил Касперль.
— Теперь мне больше сказать нечего!
Хотценплотц потрепал Васьти по шерсти. Потом поднялся из зарослей вереска и крепко подтянул пояс.
— Знаете что?
С этими словами он одной рукой обнял за плечи Касперля, а Сеппеля другой.
— Если вы полагаете, что мне лучше не ехать в Америку, тогда я в Америку и не поеду! Однако потрудитесь придумать мне какое-нибудь занятие, слышите, — с тем чтобы мне не пришлось однажды возвращаться снова к старому разбойничьему ремеслу!
Васьти освободил Касперля и Сеппеля от ответа. Он потерся о ногу Хотценплотца и высказался:
— Гав-гав!
На языке такс это означало, что он был готов сунуть свой хвост в огонь за Касперля и Сеппеля.
Слезы радости
Около полуночи Касперль и Сеппель вместе с Васьти пришли домой. Хотценплотц предпочел заночевать в своей пещере. Там он мог храпеть сколь душе угодно громко, не вынуждая бабушку принимать валерьяновые капли.
Велосипед он прихватил с собой, собираясь по пути домой поставить его у полицейского участка.
Бабушка сидела в оконной нише, склонившись над носком, который она вязала. Когда Касперль и Сеппель постучали в окно, она в испуге вскочила.
— И где вас только носит! — воскликнула она. — С самого обеда я дожидаюсь вас с яблочным пирогом, а вы все не являетесь!
Носовым платком она промокнула себе лоб и виски.
— А это еще что? Где вы подцепили чужую таксу?
— Ах, бабушка! — сказал Касперль. — Ты не поверишь — да это же Васьти Худобок!
— Кто? — спросила бабушка.
— Да, ты такого, конечно, не ожидала!
Касперль и Сеппель поведали ей, что произошло на Вересковом холме. Это заметно смягчило настроение пожилой дамы, она принесла яблочный пирог.
— Он, конечно, немного остыл, к сожалению, но я все же думаю, что он тем не менее придется вам по вкусу.
В то время как наши приятели разделывались с пирогом, бабушка тихонько почесывала голову и уши Васьти.
Стенные часы приготовились бить.
— Боже мой! — сказала бабушка. — Уже полночь! Теперь быстро в постель!
Васьти провел ночь на диване в спальне Касперля и Сеппеля, мягко расположившись на сложенном в несколько раз пуховом одеяле. Он спал как сурок. Его серебристая мордочка наполняла комнату приветливым светом. Проснувшись среди ночи, Касперль и Сеппель решили, что это сиянье луны.
Они проспали до позднего утра. После завтрака друзья отправились к госпоже Худобок. «Сообщите ей эту новость как можно бережнее!» — заклинала их бабушка. Поэтому они спрятали Васьти в бабушкину дорожную сумку. Госпожа Худобок отворила им садовые ворота.
