— Видишь, — подмигнул он Цвоттелю, — и трубочисты иногда бывают нарядными.
Кузнец Железный Шольце и пасечник Медовый Панкрац тоже принарядились. А Шольце, который никогда не снимал своего прожженного во многих местах кожаного фартука, надел на этот раз выходной костюм и даже побрился.
— Надеюсь, мы не последние? — прогудел Железный Шольце.
— Нет, нет, — успокоил его Хёрбе. — Но и самые последние тоже уже здесь. Привет, Шерстяной Пич! Добро пожаловать, Пестрый Хоффман!
Ткач Шерстяной Пич делал такие прочные ткани, что сшитые из них трусишкой Лойбнером куртки и штаны гномы носили всю жизнь. А Пестрый Хоффман умел выкрасить эти ткани в самые яркие цвета. И вечно ходил с цветными пятнами на руках и лице.
ПРАЗДНИК ЦВИТГЕЛЯ
Итак, все были в сборе.
Хёрбе принес из кухни большой кофейник.
— Надеюсь, что кофе не только хорошо пахнет, но и хорош на вкус, — проворчал Сефф.
— Кхе-кхе, — откликнулся Плишке. — Прежде чем ворчать, ты бы попробовал.
Но вот Хёрбе пригласил гостей к столу. Гномы с удовольствием принялись за еду. «Хворост» оказался замечательным. Печенье восхитительным. Что же касается кофе, то даже Сефф Ворчун причмокнул от удовольствия. Тут Старина Цимприх потребовал тишины.
— Как самый старший, — произнес он, — я хочу сказать речь. Дорогой сосед Хёрбе, нам приятно поздравить тебя с новым другом. Уважаемый леший Цвоттель, добро пожаловать в Ближний лес! Почтенные гномы, дружба превыше всего.
Помогайте друг другу. Крепко держитесь друг друга. Желаю всем счастья!
— И я желаю! И я! — закричал Цвоттель.
Он прыгнул на стол и заплясал среди чашек.
— Лешие не говорят речей! — кричал он. — Лешие пляшут и поют! — Он пронзительно свистнул и, приплясывая, запел во всю глотку:
Как хорошо мне дома
В гостях у крошки гнома!
Мы с Хёрбе всех потешим,
Пляшите вместе с лешим.
О Ближний лес,
Ты лес чудес!
Ура! Ура! Ура!
Цвоттель топал мягкими лапами, бешено крутил хвостом. Но так ловко, что не задел ни одной тарелки, не опрокинул ни одной чашки и даже не уронил высокий пестрый кофейник.
— Хэй! Хэй! — кричали гномы и подпевали, отбивая такт ногой:
О Ближний лес,
Ты лес чудес!
Ура! Ура! Ура!
Запыхавшийся Цвоттель кувыркнулся через голову и упал на стул. Хёрбе налил ему самую большую чашку кофе и отломил кусок лепешки.
— Подкрепись, леший, — сказал он.
— Подкрепиться? Этим? — фыркнул Цвоттель и придвинул к себе всю тарелку с лепешками.
Он глотал их целиком одну за другой, прихлебывая кофе громадными глотками.
— Вот это да! — изумился трусишка Лойбнер. — Как бы он не подавился.
— Лешие умеют есть! — прошамкал Цвоттель набитым ртом. Сефф Ворчун хмуро взглянул на лешего и по обыкновению недовольно пробурчал:
— У него не живот, а бездонная пропасть. Хотел бы я знать, как Хёрбе прокормит такого обжору.
ВО-ВТОРЫХ, В ТРЕТЬИХ, И ВООБЩЕ…
Всему приходит конец, к сожалению, и праздникутоже. Угощение было съедено. Гномы разошлись по домам. Наступила обычная трудовая неделя. До первого снега гномам предстояло переделать тысячу дел. Наколоть дров и сложить их в: аккуратные поленницы. Намолоть муки и испечь побольше хлеба. Утеплить окна и двери, законопатить мхом щели в стенах. Перестирать и высушить все белье. Вытряхнуть и проветрить матрацы и подушки. Достать и заштопать теплые носки, привести в порядок зимние пальто, сапоги, перчатки и шарфы.
Цвоттель очень старался не отлынивать. Но он слишком много и часто ел. На другие дела у него просто времени не оставалось. С каждым днем ему нужно было все больше и больше еды. Гном не переставая пек хлеб. Печь ни на минуту не остывала. Вот уже и ящик с мукой опустел. Хёрбе растерянно глядел на пустое дно, чуть присыпанное остатками муки. Кажется, Сефф Ворчун был прав: с таким прожорливым лешим они до зимы не дотянут.
— Понимаешь, гном, — смущенно говорил Цвоттель, — осенью лешие едят особенно много. Так уж они устроены.
Хёрбе молча скреб под шляпой затылок. Где же выход? Что бы придумать?
— Послушай, гном, — тихо сказал Цвоттель, — ты меня не прогонишь?
— Прогоню? Тебя? — возмутился Хёрбе и затряс головой так, что шляпа съехала на ухо. — Да как ты мог такое подумать?
— Но это же для тебя самый простой выход, — покорно сказал леший. — Больше ничего и придумать нельзя.
— Глупости! — рассердился Хёрбе. — Разве самый простой выход всегда бывает самым правильным? Во-первых, ты мой друг…
— А во-вторых?.. — с надеждой спросил леший.
— Во-вторых, в-третьих, и вообще жизнь без тебя для меня не жизнь.
— И для тебя тоже? — обрадовался Цвоттель. — Значит, мы думаем одинаково, гном! А раз так, то мы непременно что-нибудь придумаем.
Он приставил палец ко лбу и принялся кружить по комнате. Вдруг леший радостно воскликнул:
— Придумал! Я буду ходить в лес и собирать ягоды, грибы и все, что попадется съестного!
— Молодец! — похвалил его Хёрбе. — Прямо с завтрашнего дня и начнешь.
— Ноя придумал и для тебя дело! — не унимался Цвоттель. — Пока я буду ходить по лесу, ты должен варить суп. Огромный котел супа, густого, ароматного, горячего и душистого. Согласен, гном?
— Конечно! — засмеялся Хёрбе.
У СТАРИНЫ ЦИМПРИХА
В эту ночь Хёрбе не мог заснуть.
Леший, наевшись супу до отвала, уже давно мирно похрапывал в своем углу. Для него жизнь опять наладилась. A гном Хёрбе был озабочен.
«Что делать? — думал он. — Зимних запасов нам на двоих ни за что не хватит. Вот если бы я был один…»
Но он быстро отогнал эту глупую мысль.
А вместо нее в голову пришла мысль о Старине Цимприхе. И она была не такой уж глупой.
Утром, сразу после завтрака, Цвоттель побежал в лес собирать ягоды, грибы и орехи, прихватив с собой мешок и горшочек с ручкой.
А Хёрбе отправился к Старине Цимприху.
Цимприх сидел в своей мастерской и лепил из глины большой суповой горшок. Бороду, чтобы не мешала, он закинул за плечо.
— Добро пожаловать, сосед, — сказал Старина Цимприх, — гы пришел как раз к чаю.
Он остановил гончарный круг, вымыл в железном тазу руки, расправил бороду и позвал гнома в дом. В прихожей Хёрбе снял башмаки и вошел в комнату в носках. Плишке не было дома. Он работал в лесу. Хёрбе уселся на его место у окна.
