Окончив институт, первое время я работал обычным клерком. Но, видимо, не было у меня общительности. Работалось с трудом, работа мне не нравилась. Фирма имела отношение к компьютерам, а я по образованию гуманитарий. Правда, в старшей школе я учился программированию и в группе играл на клавишных, поэтому имел определенные знания и на работу устроился системным инженером. В ту пору компьютеры еще не были так распространены, и простые люди обращаться с ними не умели. Работы было очень много. Работал почти без выходных. Переработки, работа до ночи, выход по субботам и воскресеньям. Как контроль производства на заводе — сделать, что хочешь сам, не можешь. Оставаться там долго я не мог и через полтора года бросил.
После я какое-то время работал в аудио-видео-фирме, но она вскоре разорилась. Тогда я открыл собственную. В принципе, особого желания создавать свою фирму у меня не было, но из-за налогов пришлось предприятие зарегистрировать. Самое большее у меня работало три человека. Потом конъюнктура ухудшилась, и работы стало меньше. В последний год работал один.
20 марта был понедельник, верно? Дело в том, что по выходным я высыпаюсь. И время сдвигается. В том смысле, что в пятницу я засыпаю поздно ночью, и сплю до четырех-пяти часов дня субботы. Затем ложусь в воскресенье утром и сплю до вечера, потом просыпаюсь и работаю всю ночь. В последнее время такой работы стало значительно меньше, но даже при этом раза два в месяц бывает.
В течение недели сплю по пять часов, поэтому восполняю недосып в выходные. Почти до вечера. Работы много. Даже без переработок тружусь до полседьмого. Потом переработки. Если собрать в кучу все переработки и выход в выходные, перевалит сто часов в месяц. Самые рьяные доходили до трехсот. Сотрудники фирмы все молодые, работоспособные. Поэтому на выходных нужно хорошенько отдыхать.
В тот день я тоже, не спав ночью, пошел на работу. Даже если соберешься спать, все равно не уснешь. А тут как раз у меня был уговор с начальником, и я поехал на работу пораньше.
Пропустив на Кита-Сэндзю несколько поездов, в конечном итоге можно сесть. Уходит на это около пятнадцати минут. Но я сел в первый подошедший. В такой толпе даже сидящим несладко: сидишь и чуть ли не тыкаешься носом в ноги стоящих. В тот день поезд тоже был жутко переполнен. Еще бы, по понедельникам всегда вагоны полнее обычного.
Обычно я сажусь в заднюю дверь четвертого вагона. Время всегда одно и то же, лица людей по большей части знакомы. Но в тот день я садился в поезд в другое время. Вокруг сплошь незнакомые мне люди, поэтому помню, что впечатление несколько иное, чем всегда.
До Цукидзи присесть было невозможно. Редкое дело. Обычно на Каябатё я сажусь… И вот только я сел на Цукидзи, как раздалось объявление: одному пассажиру стало плохо, пока оказывается помощь, поезд стоит на платформе. Я ждал, продолжая сидеть. Вскоре стало плохо уже троим. Прошла всего одна или две минуты.
Я находился в четвертом вагоне, а на платформе около одного из передних вагонов образовалась человеческая изгородь. То был вагон, в котором обнаружили пакет с зарином. Заинтересовавшись, я высунул из дверей вагона голову, но так ничего и не понял.
С той стороны платформы шел мужчина средних лет и кричал: зарин! Это зарин!
То есть на этом этапе уже говорили о зарине?
Да. Он точно произносил это слово — зарин. Но воспринималось оно как пьяный бред.
Услышав это, несколько сидящих в вагоне человек поднялись. Хотя паники не наблюдалось. Никто не бежал, спасаясь. Затем вскоре сделали новое объявление: обнаружен ядовитый газ, в метро оставаться небезопасно, выходите на поверхность.
Пассажиры встали и вышли их вагона. Паники не было. Конечно, поторапливались, но, направляясь к выходу, шли обычным шагом. Ни давки, ничего подобного не наблюдалось. Некоторые зажимали рот платками, некоторые кашляли. Но и только.
Когда я вышел из поезда, ветер внутри станции дул в сторону головы поезда. То есть, зариновый ветер нас не коснулся. И слава богу. Все шли к выходу в конце поезда, с подветренной стороны. За это время в горле возникло странное ощущение: когда дантист вкалывает наркоз, и этот наркоз впитывается в горло. Если честно, было страшно. Охватывало чувство, что я прямо там отравлюсь газом и умру. Если это и вправду зарин, беды не миновать. Я знал это по сообщениям об инциденте в Мацумото, когда люди умирали, надышавшись газом.
Я миновал турникет, поднялся по лестнице и вышел на улицу. Там хотел закурить, а дым в глотку не лезет, и сильный кашель. Подумал: ну вот, надышался сам. Решил первым делом позвонить на работу. Сразу у входа на станцию находятся два телефона-автомата, но к ним выстроилась длинная очередь. Пришлось бы ждать минут 15 — 20. В офисе еще почти никого не было, и я сказал ответившей сотруднице, что попал в историю с террором, и поэтому немного опоздаю.
Повесил трубку, оглянулся, смотрю — очень много людей сидит на корточках. Несколько десятков. Среди них некоторые были без сознания — их выносили из подземелья на носилках. До звонка сидящих было лишь несколько человек, но за какие-то 15-20 минут, пока я ждал в очереди, народу прибавилось. Правда, до показанного по телевизору пейзажа — натурального поля кровавой битвы — было еще далеко.
Человек, похожий на следователя, опрашивал окружающих, не видел ли кто преступника, оставившего пакет. Затем начали подъезжать машины «скорой помощи».
Сначала вход в метро еще не перекрыли, и немало народу успело спуститься вниз. Я беспокоился по этому поводу, но вскоре пришел работник станции и перекрыл вход.
У меня было ощущение, что надышался газом. Естественно, переживал. Можно прямо так оттуда уйти или нет? А может, лучше будет обследоваться? А вдруг я поеду в объезд на другом поезде, и мне станет плохо?
Я долго размышлял, как быть, но в отличие от тех, кого выносили на носилках, я мог ходить сам, а раз так, то со мной все в порядке. Работник «скорой помощи» пригласил тех, кому плохо, садиться в машину, но я не сел. Думал, что это не про меня.
Дошел пешком до квартала Синтоми, там сел на линию Юракутё, и с пересадкой поехал на работу. Когда приехал, раздался звонок из общего отдела: интересовались, как я. А, выслушав мои объяснения, сказали, что это зарин, и лучше немедля обратиться в больницу для анализов.
Рядом с нами была некая больница, и я решил проделать все это там. Дело в том, что когда я добрался до Синтоми, вокруг было сумрачно. Я подумал, что это из-за ослепительного света — был яркий солнечный день. Но потом оказалось, что зарин виноват. Горло больше не сушило, и я мог спокойно курить. Но анализы все-таки лучше сдать.
Прихожу туда, а мне: мы анализы на зарин не делаем. Видимо, тамошний врач не смотрел по телевизору новости. Он совершенно не знал, что произошло. Времени было половина одиннадцатого. Разумеется, анализов на зарин он никогда не делал, и как с ним обходиться, понятия не имел. Проверял все подряд.
Около часа пришлось ждать результаты. Выяснилось — похоже на сельхозхимикаты. А значит, нужно побольше пить, чтобы вывести химикаты из организма. В остальном же — все в порядке. Ну, в порядке, так в порядке. Я пошел к окошку заплатить за прием, как тут вышла медсестра, видимо, узнавшая из телевизионных новостей о происшествии, и тихонько посоветовала: здесь от зарина не лечат, по телевизору говорят, лучше пойти в больницу Сэйрока. Там лечат специализированно, есть все необходимые лекарства, сделают нормальное обследование. Поэтому обратись-ка в полицию.
