– Я думаю, господина Даяна и меня будет вполне достаточно, – ответил Сэмми.
– И что же вам мешает?
Сэмми подумал пару секунд, прежде чем ответить.
– Ничего. Абсолютно ничего, миссис Гродман.
– Сэмми работает на правительство, миссис Гродман. И они не зря платят ему деньги.
Шауль одарил миссис Гродман широкой улыбкой, намеренно не обращая внимания на взгляд, который Сэмми на него бросил. Шауль Даян был предупрежден, что об этом не надо говорить, но предпочел игнорировать запрет. Он не понимал его. Если люди знают, что и правительство им помогает, они чувствуют, что их патриотические порывы имеют поддержку сверху.
– Я лично работаю из-за денег, миссис Гродман. Мне, видите ли, нужно есть.
– Всем нужно есть. Мне тоже. Я уже пропустила ланч и выбиваюсь из графика своей диеты. Где ваш арабский парень, мистер Бен-Найм? – Она покачала головой. – Мы должны преломлять хлеб с врагом. Если бы только мой Джерри был жив...
И она возвела руки и глаза к небу, так что они приняли то же направление, что и ее волосы. Фонд Гродмана был учрежден ее мужем на деньги, которые он заработал, обеспечивая Центральную Америку брюками. Миссис Герти Гродман с успехом продолжила его дело. Для женщины, которая все время приобретала недвижимость, было весьма странно, что она до сих пор не имела квартиры в Израиле. Приезжая сюда, она всегда останавливалась в отеле "Хайятт". Постоянно она проживала во Флориде.
– Простите меня, – обратился к ней Шауль Даян. – Я отойду на секундочку, мне нужно сказать пару слов вон тем джентльменам. – Он кивнул в сторону группы хасидов. – Сэмми, пойдем со мной.
Сэмми последовал за ним. Он не понимал, о чем Шауль хочет говорить с хасидами. Он был по-прежнему в недоумении, когда двое из хасидов отделились от остальной группы и направились им навстречу. Он знал их – Кляйн и Леви, оба американцы. В отличие от них и Сэмми и Шауль родились в Израиле, но Шауль был ашкенази, а Сэмми сефардом
[26]
.
Сэмми кивнул им и сказал:
– Кляйн, Леви, приветствую вас.
– Сэмми, дорогой, – ответили они почти в унисон, хотя крупный Кляйн на долю секунды опередил тщедушного Леви.
– Как дела у Шин-Бет? – спросил Кляйн. Сэмми щелкнул языком.
– Вы меня с кем-то путаете, дружище. Я не работаю в Шин-Бет. Я сотрудник департамента жилья.
– О да, разумеется. Поэтому мы и должны поговорить, – ответил Кляйн.
Кляйн слыл человеком с репутацией. В шляпе он был все семь футов ростом, но даже и без нее добрых шесть с половиной. На нем было длинное черное пальто, из-за чего он страшно потел в иерусалимскую жару. У всех хасидов проблемы с потоотделением, но у Кляйна это проявлялось особенно. У него были свои причины пренебрегать такими мелочами, как гигиена. Лапсердак
[27]
скрывал два автомата, по одному под каждой рукой. Кляйн предпочитал «мач-10» автомату «узи». Леви носил свой пистолет в кобуре на поясе за спиной. Сэмми знал, что это «кольт». Еще бы, ведь он работал в банке «Дикий Запад».
Сэмми считал Леви идиотом, но в данном случае именно он был мозгом всей операции. Он и Кляйн работали в ешивах
[28]
, созданных в арабских районах Старого Города и Хеврона. Эдакие функционеры полувоенного образования в викторианских черных лапсердаках. Кляйн учил студентов обращаться с оружием и организовывал вооруженные патрулирования. Леви был лидером массовых шествий в пятницу утром, когда еврейские студенты проходили маршем по арабским территориям, скандируя молитвы на иврите, чтобы сорвать мусульманскую субботу.
Сэмми не представлял, каким образом эти два джентльмена связаны с миссис Гродман. Видимо, эта информация еще не успела дойти до него. Скорее всего, они только что узнали о существовании Фонда Гродмана. А Шауль Даян, похоже, хотел дать им заработать.
– Чего играть словами. Этим ребятам нужны доллары, – подтвердил Шауль его мысли.
– Насколько мне известно, у них и без того тонны денег, – ответил Сэмми.
– Им надо больше, не так ли? – Шауль повернулся к Леви.
Хотя иврит Леви был совсем неплох, его трудно было назвать живым разговорным языком ежедневного общения. Это был язык Торы.
– Мы двигаемся вперед, мы продолжаем движение. У нас долгий путь впереди.
– А кто, кроме нас, делает что-нибудь? А? Никто, только мы, – вступил Кляйн.
– Дан имеет в виду, что все деньги в этой стране следовало бы отдать нам, потому что мы знаем, что с ними делать, – сказал Леви.
– Только вы знаете, что делать? – переспросил Сэмми. – Да за вами весь государственный аппарат этой страны, со всеми его инструментами.
– Да, за нами, точно. Всегда наготове, чтобы нанести нам удар в спину. Или повернуться в другую сторону и бежать что есть мочи, как только сделается чуть жарко.
– Дело в вас самих, Леви. Вы думаете, если бы мы работали в открытую, мы бы стали иметь дело с такими, как вы?
– Ради бога, господа! – поспешил разрядить ситуацию Шауль. – Мы все работаем ради одной великой цели – чтобы весь Эрец Израэль оказался в еврейских руках. Мы все движемся в одном направлении, но разными путями.
– Только не я, – возразил Сэмми. – И не правительство.
– Вы думаете, что Нетаньяху
[29]
не хочет, чтобы Израиль стал целостным?
– Я не читаю мысли Нетаньяху. Не знаю, что он хочет. Но я знаю, какую политику он проводит как премьер-министр, абсолютно ту же самую, что и Рабин
[30]
, – объединенный Иерусалим и земля для палестинцев.
– Отдать им землю, которую даровал нам Бог? – вскричал Кляйн.
– Да, дать им землю! – крикнул в ответ Сэмми. – Минимальное пространство с ограниченной автономией!
