Дэвид вновь повернулся к ней:
– Нет, правда. Я не знаю, как это объяснить, и чувствую себя ужасно неловко, но мне все-таки почему-то кажется, что я вас знаю.
– Сомневаюсь, – улыбнулась она.
Ее можно было бы назвать скромной, если бы слово это не несло в себе некий оттенок слабости. А София отнюдь не выглядела слабой.
Он все рылся и рылся в уголках своей памяти и наконец нашел:
– Ваш голос.
– Голос? Нет, это невозможно.
Он мог поклясться, что она покраснела, и одно это уже подействовало на него ободряюще.
– Точно, осталось только вспомнить, где именно я слышал этот голос раньше.
– Да нет же, правда.
Тут уж она совсем залилась краской. Кроме того, в голосе ее звучала даже какая-то угроза. Обычно, когда Дэвид чувствовал, что внедряется в некую запретную область, он давал задний ход. Но в данном случае нечто въелось ему прямо под кожу, а именно ее голос. Если он где-то видел ее раньше, то память его стала совсем плоха. Такое лицо невозможно забыть. И он сказал:
– Ну, пожалуйста, помогите мне.
И повернулся, заламывая пальцы, за помощью к ее другу Юсуфу. Тот рассмеялся:
– Вы что, шутите? Она как раз и известна благодаря своему голосу.
– Хватит. – София поморщилась.
– Ее голос – это голос "Музыки, которую никто не хочет слушать", – пояснил Юсуф.
На мгновение в голове у Дэвида словно кто-то нажал кнопку "Стоп". Он замер в тупом оцепенении. Потом отпустило. Ее голос звучал по радио.
– Вы диск-жокей для тех, кто в пути. Я слышал вашу передачу перед тем, как оказался в облаке газа.
София узнала того самого священника из парка. Она просто леденела от ужаса при одной мысли о том, что Дэвид – отец Дэвид – тоже может ее вспомнить. Но, в конце концов, существует же тайна исповеди. Даже если тебя исповедуют в парке, а не в кабинке. Она не могла без боли вспоминать о той своей исповеди, было ужасно стыдно. А этот человек, этот священник-инкогнито, кто он, что она знает о нем? Может, он на пенсии, ушел в отставку, да мало ли что еще. А может, он вообще порядочное помело, из тех, кто чуть поддаст да тут же все и выложит, а потом: "Ой, я, кажется, что-то не то сказал". Так что, как только он упомянул про радио и про газовую гранату, брошенную израильтянами, она тут же перевела разговор на эту тему и попросила его обо всем рассказать.
Дэвид и не предполагал, что все уже знали о газовой атаке. Но ему польстило такое внимание к нему, и он представил длинную и развернутую версию произошедшего с ним, прервавшись лишь для того, чтобы сделать заказ официанту. На его взгляд, соус гуакамоле
[13]
, хумус
[14]
, оливки и фалафель
[15]
представляли собой совершенно несовместимую мешанину. Юсуф пустился в объяснения, что, хоть это и мексиканский ресторан, не стоит все же сходить с ума, а лучше поесть чего-нибудь более обычного.
Уже наступил полдень, когда официантка принесла Юсуфу третью чашечку кофе, а Дэвид, извинившись, вышел в туалет.
София подождала, пока он совсем не скрылся в дверях, и сказала:
– Знаешь, кто это? Тот самый священник. Юсуф об этом не знал. Но удивлен тоже не был, в Вифлееме всегда полно заезжих священников. Правда не все они сразу по приезде попадали под газовую атаку.
Он присвистнул и игриво добавил:
– Вот так так.
И только спустя какое-то время он спросил у Софии, с чего бы это священнику платить за номер в гостинице, когда он мог бы остановиться у францисканцев в церкви Рождества Христова, или у университетской братии, или у любого другого римско-католического ордена в городе.
Она уже думала об этом.
– Может, у него сейчас кризис?
Юсуф поводил губами: может, и так. Он подозвал метрдотеля, который согласился с таким предположением, но не мог сказать ничего более определенного, не переговорив со своим братом. Они уже и официантку стали расспрашивать на этот счет, как тут в дверях показался Дэвид. Софии пришлось цыкнуть на них, ведь если у бедолаги действительно кризис, все эти сплетни у него за спиной сейчас ему совершенно некстати.
Дэвид приковылял обратно, взялся было рукой за спинку стула, обвел взглядом смущенные лица новых знакомых.
– Вы чего, ребята, ссорились?
– Не совсем, – ответила София. – Я предлагала переместиться куда-нибудь. Вы как?
Она вдруг вспомнила, что Шади рассказывал ей об одном новом местечке и уже давно предлагал посетить его. Может, сегодня как раз подходящий для этого вечер.
Она продолжила:
– Заведение называется "Розовый зонтик". Но Юсуф чего-то ломается.
– Так в чем загвоздка? Это что, низкопробное заведение? – спросил Дэвид.
– Да, там даже проблемы с санитарией.
Она передернула плечами так, что можно было сразу представить себе возможность подцепить какую-нибудь инфекцию.
– Тогда что в нем привлекательного?
– Ничего, если только не иметь в виду возможность покурить, – сказал Юсуф.
– Ну, если так... – Дэвид почувствовал, как его губы складываются в ухмылку от предвкушения покурить настоящего, без всяких примесей ближневосточного гашиша. Это перевешивало все. – Можно было бы тусануться и пошабить.
– В самом деле? Вы хотите пойти?
София желала удостовериться, что он не шутит. Он был абсолютно серьезен.
Подземная автостоянка под "Гранд-отелем" выглядела так, словно ее вырыли вручную. Машина Юсуфа цеплялась протекторами за грубый пол под немыслимым уклоном. Когда они выехали на улицу, Юсуф опять вернулся к рассказанной Дэвидом истории.
– Как вы добрались до гостиницы после газовой атаки? Вам кто-нибудь помог?
Дэвид сидел на заднем сиденье. Отвечая Юсуфу, он наклонился вперед, махая рукой в направлении ветрового стекла, словно улица по-прежнему была заполнена дымом и криками.
– О, боже! Там была полиция, бунтующие подростки, полно народу. По-моему, даже монахи, не знаю. Я ослеп от газа, ничего не видел...
Тут он вдруг сделал паузу, словно какая-то мысль пришла ему в голову.
– Юсуф? Вы говорили, что тоже работаете на радио, передаете новости?
– Так точно. Сначала почасовые новости и потом каждые два часа текущие.
Дэвид вдруг удивился собственной глупости.
