Девушка исподлобья взглянула на меня, и я объяснил, что происходит.
— Мастеру велели выложить над зеркалом имя «Игорь», но он перепутал плитки, у него получилось «ЬОРИГ».
Ксения отступила на пару шагов и задрала голову:
— Прикольно. Но сейчас там…
— Все верно, — весьма невежливо перебил я ее, — уже полный порядок. Вы видите слово «Игорь», потому что я сам поменял кафель, собственноручно исправил нелепицу. Прошу прощения за то, что шумел и разбудил вас.
Ксения поманила меня пальцем:
— А ну прочти, что красуется над рамой.
— Игорь, — повторил я.
— Не‑а, — ехидно засмеялась девушка, — «ГРИЬО». Неужели не видишь?
Я поднял глаза и замер. Нет, это невозможно! «ГРИЬО»? Как же так? Я очень аккуратно приклеивал плитки. Что за чертовщина?
Валентин от хохота сложился пополам:
— Грамотей! А еще над рабочим человеком глумился. Вали отсюда, буду твое художество переделывать. «ГРИЬО». Охренеть! Ну ты даешь, парень.
Я продолжал стоять молча. Ксения дернула меня за рукав.
— Иван! Очнись! Свари мне кофе.
Я наконец справился с обуревавшими меня чувствами:
— Если пройдете в столовую, я немедленно подам туда напиток.
— Во, блин, житуха, — прохрипел Валентин. — Мне тоже какавы охота.
Ксения развернулась и убежала.
— Не противно перед девчонкой прогибаться? — осведомился мастер.
Я направился к двери:
— Около полудня зайду и проверю, как у вас движется дело. Не перепутайте собак с жеребцами.
— Эй, я тоже жрать хочу, — сказал мне в спину рабочий.
— Светлана Андреевна позовет вас обедать в половине первого, — не поддался я на провокацию.
Глава 33
Домработницы на кухне не оказалось. Я хотел пойти постучать в ее спальню, но тут служебная дверь распахнулась, и вошла прислуга.
— На улице морозец, — обрадованно сообщила Светлана Андреевна, — и снег пошел. С другой стороны, чему удивляться. На дворе‑то ноябрь. Надеюсь, в Новый год тоже метель будет, нехорошо, когда Дед Мороз в дождь приходит. Люблю, когда тридцать первого декабря с неба падают огромные хлопья. Вокруг тихо, снег валит, деревья белые, под ногами поскрипывает, воздух свежий, пахнет антоновскими яблоками, мороз за щеки кусает. Вот это красота! А если вода с неба льет, под ногами слякоть, оттепель, нет ощущения праздника. Согласны со мной, Иван Павлович?
Я посмотрел на легкие туфельки женщины, окинул взглядом ее тонкое платье с передником и укоризненно сказал:
— Насчет погоды вы совершенно правы, а вот в отношении одежды нет. Нельзя выходить в ноябре на улицу в летней обуви и без пальто. Подхватите воспаление легких, угодите в больницу.
— Да я только до помойки с пакетом добежала, — легкомысленно отмахнулась Светлана Андреевна. — Поленилась куртку и сапоги натягивать, это ж надо в прихожую топать, верхнюю одежду застегивать, обувь шнуровать, потом назад к вешалке скакать. Заморачиваться не хотелось. Туда‑сюда за пять минут слетала, замерзнуть не успела.
— До забора идти дольше, — ввязался я в пустой спор. — Надежда Васильевна иногда по четверти часа отсутствовала.
Домработница пригладила волосы и начала старательно вытирать балетки о положенный у двери половичок.
— Так ей сколько лет стукнуло? Наверное, артритом страдала, колени болели, сердце подводило. И отдохнуть хотела, поэтому шла медленно, воздухом дышала. Я моложе, неудобств при ходьбе не испытываю, слетала мигом. Хотите какао?
Я почему‑то никак не мог оторвать взгляда от легких темно‑коричневых туфелек домработницы. Балетки переобувать она не пожелала, куртку не надела… Почему пустяковая информация кажется мне крайне важной? Может…
— Ваня, вы спите с открытыми глазами, — захихикала Светлана Андреевна. — Чем по ночам занимаетесь?
Я вздрогнул:
— Сейчас в столовую придет Ксения, сварите ей кофе.
— Вот не лежится ей под уютной перинкой, — вздохнула домработница. — Я бы на ее месте неделю с кровати не вставала.
— Если понадоблюсь, ищите меня в комнате Надежды Васильевны, — предупредил я. — Надо сложить вещи покойной.
— Может, лучше мне шмотками заняться? — предложила свои услуги прислуга.
— Нет, ваша задача вовремя подать завтрак, — отказался я от помощи.
* * *
В спальне Надежды было немного мебели. За полчаса я обшарил шкаф, тумбочку, стол и лишь потом догадался приподнять матрас на кровати. Увидел под ним темно‑коричневую толстую тетрадь и обрадовался. Пожилые женщины предсказуемы, многие из них считают самым надежным тайником полку с бельем в гардеробе, бачок унитаза или собственное ложе. Еще как «сейф» с успехом используют холодильник и банки с домашними заготовками. Небольшие пакеты с ценностями кладут в непромокаемую упаковку и топят в варенье или засовывают в морозильную камеру. Хорошо помню, как к нам пришла соседка с шестого этажа, известная переводчица художественной литературы, и сказала маменьке:
— Николетта, две недели назад я попросила воспользоваться вашим холодильником, у мужа приближался день рождения, ждали толпу гостей, все куры ко мне в морозилку не вместились…
— Ну и что? — удивилась Николетта.
Для тех, кто не жил при коммунистах, поясню. В СССР было плохо с продуктами, и если хозяйки планировали большой сбор друзей, то им приходилось озаботиться добычей цыплят, мяса, зеленого горошка, копченой колбасы, майонеза (ну почему я о нем сегодня постоянно вспоминаю?) и прочих гастрономических изысков заранее, этак за месяц, а то и за два до торжества. Ну и где хранить припасы? Зимой их вывешивали за окно. Хорошо помню, возвращаюсь домой из школы, а из всех форточек родного дома свисают авоськи, из которых торчат свиные голяшки на холодец. У маленького Вани от этого зрелища резко повышалось настроение. Ура! Скоро Новый год! А вот в теплое время многие ходили с пакетом к соседям и просили: «Пустите ненадолго в морозильник. У нас праздник намечается, разжилась свининой, а положить некуда…»
— Что случилось с твоими курами? — занервничала Николетта. — Только не говори, что наша дура‑прислуга их сварила!
— Нет, я забрала бройлеров в целости и сохранности, — успокоила маменьку переводчица. — Стала их размораживать и у одной в брюшке нашла пакет с деньгами.
Николетта издала возглас удивления, а домработница, верой и правдой служащая у маменьки до сих пор, закричала:
— Ой! Я прячу свои накопления в перловке, а эти не влезли, вот и пихнула их в куру, забыла, что она ваша!
Николетта, забыв выгнать из кухни сына‑первоклассника, произнесла тогда, помнится, несколько непарламентских выражений, сильно расширивших словарный мой запас.
