Я с ним редко виделась – в присутствии Ирочки я чихала, у меня слезились глаза и горело лицо. Бывает такая удивительная несовместимость – на уровне физиологии. Я бы с радостью ее не замечала, но нельзя не обратить внимания на пищевое отравление – и я ничего не могла с этим поделать.
Иногда мы встречались с Никитой тайно, что было нелепо – мы ехали в машине, звонил телефон, и Никита прикладывал палец к губам. Мы ведь даже не были любовниками.
Хотя нет, тогда уже один раз были. У меня умер отец, а Никита продал мотоцикл – на семейном совете решили, что муж Ирочки не может так рисковать собой.
Мы были очень пьяные, но понимали, что делаем – и несмотря на то что наши тела были горячи, мне казалось, что он дотрагивается до меня ледяными руками. Не было страсти, не было даже похоти.
Мы решили обо всем забыть. Но вот что странно – эта неловкая связь сблизила нас, будто мы преодолели какой-то барьер. Мы точно знали, что не хотим друг друга – и между нами больше не было границы, которая отделяет дружбу от романтики или сексуальности.
– Как ты с ней живешь? Ну как? – выспрашивала я.
– Ты о сексе?
Но меня интересовало другое. Я была такая восторженная, наивная, я была максималистка и считала, что любимый человек – это счастье каждый день, пусть не каждую минуту.
Никита же без сомнения принимал свою жизнь как общежитие, в котором приходится уживаться с самыми разными людьми. Он жил в хорошей квартире, в приличном районе, папа Ирочки помогал ему в делах, мама передавала в банках салаты – и этого было довольно. А то, что он стал другим человеком, минусы и побочное действие, Никита не замечал.
Никиту отправили на работу. Другу Ирочкиного отца, владельцу сети автосалонов, требовался генеральный директор. Им стал Никита. Он вставал в восемь утра, надевал костюм, угождал клиентам. Все это оказывало на него такое же действие, как инсулин на диабетика с пониженным уровнем сахара.
Никита не умел вставать рано.
Не умел носить костюмы.
Не умел угождать.
Однако он держался за эту жизнь, так как она была отражением его мечты.
У Никиты была депрессия, но говорить об этом он не желал. Не хотел ничего менять.
Мы сидели в кафе, и говорила в основном я:
– О боже, боже, какой потрясающий фильм «Бойцовский клуб»! Ты, вот именно ты, обязан его посмотреть! Не буду даже рассказывать, просто немедленно иди и смотри! Хочешь, я схожу с тобой?
– Представляешь, я была вчера на выставке, видела Бартенева без грима и без этих его… штук. Без костюма. Такой милый! Худенький, в очках, в джинсиках…
– Меня эта террористическая угроза доконает! Мне реально повсюду мерещатся бомбы! Вчера, блин, поезд в метро остановился, и все такие зеленые стоят, смотрят на какую-то несчастную армянку с пакетом из «Ашана»…
– Ты представляешь, Настя родила от какого-то французского аристократа, а он ее бросил, зато квартиру ей купил…
Принесли горячее.
– Никит, может, скажешь хоть что-нибудь? А то у меня все домашние заготовки закончились!
– Я думал, тебе нравится говорить, – Никита закусил картофельное пюре черным хлебом. – Нарочно молчу…
– Не надо нарочно молчать! Рассказывай, как дела?
– Хорошо. Все в порядке. Нормально.
– Да у тебя не жизнь, а сюжет для романа…
Горячее мы ели в тишине. Я мечтала попасть домой.
Сашу я не видела год. Редко о ней вспоминала. Пару раз отправила к ней в ателье подруг, но общались мы по телефону.
Я встретила ее в пассаже – это она меня окликнула. Я не сразу ее узнала – точнее, не узнала вовсе. У нее были короткие волосы сложного рыжего цвета – яркого, но не вульгарного, с каштановым переливом.
Тогда Саша содержала небольшое ателье, в котором шили наряды для артистов, для праздников, а еще небольшие партии одежды и продавали их по магазинам. В показах мод Саша не участвовала – она бы не выдержала таких расходов.
Я помнила девушку в черном, со стогом волос на голове – незаметную, робкую.
Разумеется, Саша не преобразилась в светскую львицу, но ее было сложно не заметить. «Вот какие чудеса делает косметика», – подумала я и устыдилась. Косметика вдохнула краски в бледное лицо Саши, а не изменила его. Изменилась сама Саша, но я не успела понять как, почему.
Мы прошлись по магазинам. Ничего не купили – Саша следила за новинками модных домов, а я с удовольствием их критиковала.
Отвергли дорогое кафе в пассаже и купили кофе на улице.
Был замечательный осенний день, когда краски поражают своим богатством, до дрожи пробирает запах прелых листьев, а небо как будто издевается, удивляя южной синевой.
От такого пиршества мы захмелели, шатались по улицам и только что песни не распевали, и Саша рассказала мне о своей жизни.
В двадцать два она вышла замуж за Мишу, которого я помнила, но уже под венцом пожалела о том, что поддалась на его уговоры. В браке была счастлива пару недель – Миша закатил поездку в Таиланд, где Саша наслаждалась всем, кроме молодого мужа. Она будто забыла о нем. Бескрайняя голубая вода, джунгли, мопед на прокат, здоровенные креветки, сок из арбуза, красочная национальная одежда…
– А зачем ты вообще вышла за него замуж? – фыркнула я.
– Он так настаивал, что я решила: а схожу-ка замуж, посмотрю, как там, – Саша смутилась. – С другой стороны, мы ведь жили вместе, и в принципе ничего не изменилось. Не знаю… Он так суетился, ему все это было так важно. Семья. Штамп в паспорте. Наверное, он меня свел с ума – проще было согласиться.
– Как ты с ним три года прожила?!
– Понимаешь… – Саша стала говорить медленно. – У меня никогда не было такого… Ах! Любовь! Я кого-то встречала, мы ходили туда-сюда, человек мне нравился, я к нему привыкала… В общем, Миша казался мне не хуже других. И еще я считала: выйду замуж – стану взрослой.
– Стала?
– Вроде того, – Саша улыбнулась. – Вывод – с мужчинами нельзя иметь ничего серьезного, только бурный секс.
– Почему?
– Миша хотел, чтобы я работала на какого-нибудь производителя одежды, потому что нам нужна стабильность, надо о детях подумать. Потом у меня был Сережа, шикарный мужчина, старше меня, который все думал, что это я так развлекаюсь. Он мне чуть было денег на показ не дал, но я от него ушла не вовремя. Хотя что мне тогда было показывать? И я даже этому рада, лучше уж я сама обойдусь.
– А ты крутая! – похвалила я.
– Не знаю… – Саша нахмурилась. – Такое ощущение, словно я стою на месте. Все как-то не так.
Потом Саша решила поменять машину. И я отвела ее к Никите. Мы приехали вдвоем – я должна была осадить друга, если тому захочется всучить Саше что-нибудь неправильное.
