Я посмотрел еще раз. И волосы у мамы не каштановые. Чужая мама показала на тротуар. Хотела, чтоб я отошел в сторону, но у меня не было сил подняться. И теперь уже не радость, а что-то пугающее мешало мне встать с колен. Женщина погудела три раза. Я отполз к краю дороги.
Папа нашел меня у ограды.
– Что, черт побери, ты тут делаешь?
Он схватил меня за плечо и рывком поставил на ноги. А потом, сам не знаю как (потому что мыслями я был за пятьсот километров, в Лондоне), только мы вдруг оказались перед миссис Фармер, которая рассказывала, что я получил «отлично» за сочинение о рождении Иисуса.
Мама опять меня обманула. Говорила, что хорошими отметками я могу добиться всего, чего пожелаю. Я хотел только, чтоб она приехала на родительское собрание, а она не приехала.
Папа приятно удивился.
– Можно взглянуть? – попросил он. Притворился, что читает, а потом сказал: – Здорово написано.
Но мне было все равно. Я будто оцепенел. И вовсе не из-за снега. У миссис Фармер под столом стоял маленький обогреватель, и ноги у меня сразу согрелись. Миссис Фармер что-то сказала, папа что-то ответил, миссис Фармер опять что-то сказала и взглянула на меня, как будто ждала ответа. Ну я и сказал: «Да». И мне даже было до лампочки, что вопроса-то я не слышал. Миссис Фармер улыбнулась (стало быть, я правильно ответил) и спрашивает:
– В какую среднюю школу он пойдет в будущем году?
Папа говорит:
– В Грасмир.
А миссис Фармер спрашивает:
– Это там учатся ваши близнецы?
– Простите? – сказал папа.
И тут я будто проснулся и стал прислушиваться.
– Это там учатся близнецы? – повторила вопрос миссис Фармер.
Папа крепко потер щетину на подбородке.
– Близнецы? – непонимающе проговорил он.
Миссис Фармер смешалась:
– Роза и… как зовут вторую?
Папа сидел и молчал, и я сидел и молчал, только ветер завывал на улице.
– Джас учится в Грасмир, – наконец выдавил папа.
Пнуть бы ее как следует, чтобы заткнулась, да жалко я не в бутсах, а без них толку не будет.
– А Роза? – продолжала допытываться миссис Фармер.
Папа сказал:
– Роза отправилась в иное, лучшее место.
– В частную школу? – заинтересовалась миссис Фармер.
Папа сглотнул и ничего не ответил.
Миссис Фармер покраснела, схватила стопку моих тетрадок и принялась их перебирать:
– Э-э… что ж… Джеймс написал несколько чудесных сочинений о вашей семье.
Она выбрала мою тетрадку по английскому языку. Я чуть было не заорал во все горло: «НЕ-Е-Е-ЕТ!» – но миссис Фармер уже передала ее папе.
Он прочитал «Мои чудесные летние каникулы», «Наша замечательная семья» и «Мое волшебное Рождество». Тетрадка тряслась и подпрыгивала у него в руке. Миссис Фармер ждала, что папа скажет: «Хорошо написано». Она таращилась на меня, я таращился на папу, а папа не сводил глаз с тетрадки, где я врал про Розу.
За дверью послышался шум. Подошла следующая пара родителей. Миссис Фармер откашлялась и сказала:
– В общем, я хочу сказать, Джеймс способный мальчик и порой занимается очень хорошо, хотя, бывает, витает в облаках. Хотелось бы, чтобы он больше общался с другими детьми. Впрочем, он, кажется, подружился с девочкой по имени Сунья.
В дверь постучали.
– С девочкой по имени Соня, – поправил папа.
– Войдите, – сказала миссис Фармер. – Не Соня, мистер Мэттьюз. Сунья.
Ручка повернулась. Дверь открылась.
– А вот и Сунья, – бодро объявила миссис Фармер.
Я крутанулся на стуле, футболка прилипла к взмокшей спине.
– Здравствуй, Джейми, – со своим странноватым акцентом сказала Суньина мама. – Рада видеть тебя снова.
16
Два белоснежных хиджаба сияли под лампами нашего класса. Два смуглых лица удивленно вытянулись, когда папа вскочил на ноги.
– Откуда вы знаете моего сына? – И папа грохнул кулаком по столу миссис Фармер.
Рассыпавшаяся стопка книг опрокинула чашку с кофе на какие-то важные с виду документы. Миссис Фармер заскулила, как испуганная собачонка, и метнула взгляд в мою сторону, будто это я виноват. Мама Суньи заговорила было, но я чуть-чуть, еле заметно покачал головой, и она сказала:
– Я его не знаю.
Я медленно закрыл и снова открыл глаза. Надеюсь, она догадалась, что это означало «спасибо».
– Пойдем, – шепнул я, но папа рявкнул:
– Рада видеть тебя снова! СНОВА! Вот что вы сказали!
Он двинулся к Суньиной маме. Та шагнула назад, ухватив дочку за плечо. Миссис Фармер резво вскочила, притиснув руки к груди.
– Мистер Мэттьюз, успокойтесь! – пропищала она.
Папин рев заглушил ее:
– Где вы его видели?
Суньина мама отступила еще на шаг, волоча Сунью за собой.
– Когда вы встречались с моим сыном?
Сунья стряхнула мамину руку.
– На школьном футбольном матче, – заявила она. Спокойным голосом, и лицо такое невинное… Такого классного вранья мне еще слышать не доводилось!
– Молчать! – заорал папа.
И вдруг Суньина мама взорвалась.
– Да как вы смеете! – Черные брови взлетели под самый хиджаб. – Как вы смеете так разговаривать с моей дочерью!
Папа захохотал. Зло захохотал. Как в кино плохие дядьки хохочут. Руки потирают, глазищи все красные, и: АХА-ХА-ХА-ХА!
– Как хочу, так и разговариваю! Это моя страна!
Мне хотелось крикнуть: «Это и Суньина страна тоже!» – но папа совсем потерял голову.
– Я иду за директором! – взвизгнула миссис Фармер и, треснув дверью в стену, вылетела из класса.
– Мусульмане убили мою родную дочь, – тыча себе в грудь, начал папа. Я бросился к нему, пытался поймать его руку, но он меня отшвырнул. – Они убили мою дочь, – повторил он, сопровождая каждый слог новым ударом кулака себе по ребрам.
– Что за дикость, – проговорила Суньина мама. Голос у нее дрожал, она была напугана.
Я вспомнил витую соломинку в шоколадном коктейле, и меня такое зло взяло – зачем папа ее напугал!
– Истинные мусульмане никогда и никому не причиняют вреда. И если кому-то вздумалось называть себя…
Но тут папа как заорет:
