Я бросила взгляд на Бриджит.
— Ну, Эш, типа, спросила, есть ли у тебя парень, и я сказала, что нет, а потом рассказала о…
— Не важно, — оборвала я ее. Я повернулась к Эшли. — Просто для информации: я не подражаю героине мыльной оперы «Уорнер Бразерс». Я просто не смотрю мыльные оперы.
— Как скажешь, — монотонно пробубнила Эшли, и мне захотелось врезать по ее брокколиподобному шнобелю.
— Я. Не. Смотрю. Мыльные. Оперы.
— Как скажешь.
Долгие годы общения с Бестолковой Командой научили меня, что логические доводы не доходят до сознания тех, кого я ненавижу. Поэтому я просто вышла из этой комнаты в самый последний раз, что звучит более драматично, чем есть на самом деле, поскольку до конца программы оставалось всего шесть дней.
Вам наверняка интересно, что же Мак написал в своем письме, правда? Вы решили, что я расклеила конверт, подержав его над паром, и прочла письмо. О, вы, маловерные. Я не открыла его и не открою. И вовсе не потому, что так уважаю волю Мака. Правда в том, что мне не хочется знать, что он там написал. Терпеть не могу читать то, что пишут другие о моем необъятном интеллекте. Например, эти характеристики, которые учителя строчат на меня в конце каждого триместра. Они всегда выражают надежду, что я узнала от них так же много, как они от меня. Просто маразм какой-то. Они настолько передергивают, что я не могу поверить ни одному слову. Невозможно купиться на весь этот бред, когда знаешь, какой хаос царит в твоей собственной голове.
Одиннадцатое августа
Последние несколько маковских уроков я занималась тем, что разрабатывала стратегию сообщения родителям о том, что мой окончательный ответ на вопрос им совсем не понравится. Четырехшаговый подход к разрешению моей университетской головоломки называется план «Безупречность, Обман, Зачисление, Согласие». Я рассказываю об этом БОЗС-плане в надежде, что он, может быть, поможет кому-то, кто, так же как и я, несправедливо придавлен толстым пальцем родительского тоталитаризма.
1. Фаза 1. Безупречность
Буду вести себя как дочь, которую всегда хотели иметь мои родители. Буду много улыбаться в их присутствии, буду рассказывать им о своей жизни, чтобы они думали, что я им все рассказываю, хотя на самом деле ничего, что является для меня достаточно важным, я им не сообщаю. Они поверят в то, что вырастили счастливую, здоровую, приспособленную к жизни девушку-подростка, которая уже пережила наиболее трудный период взросления и больше не нуждается в постоянном родительском контроле. Это как бы даст им моральное разрешение на то, чтобы отвалить от меня на фиг и дать мне перейти к Фазе 2.
2. Фаза 2. Обман
Тем временем я постараюсь, чтобы мой процесс оформления в Колумбийском университете зашел как можно дальше и чтобы родители узнали об этом как можно позже. У меня есть рекомендация от Мака, и я также могу еще раз использовать ту, что дала мне Хэвиленд, когда я подавала документы на Летнюю программу. Банковские реквизиты счетов моих родителей легко взять из компьютера, так что даже об этой части дела я могу позаботиться сама. Подача документов он-лайн упрощает все: никаких следов, которые остались бы, если бы все это пришлось делать на бумаге.
3. Фаза 3. Зачисление
Это тот этап, на котором меня зачисляют в Колумбийский университет. Если не зачисляют, то я в глубокой заднице.
4. Фаза 4. Согласие
К тому времени, когда мне все же придется сообщить родителям о своих планах на будущее, они уже будут настолько поражены моей Безупречностью (смотри Фазу 1), что сочтут неоправданным не пускать меня в первоклассный университет, право учиться в котором я заработала собственным трудом.
Детали плана я разрабатываю до сих пор. Особенно много проблем возникает с Фазой 1. К совершенству гораздо легче стремиться в теории, чем на практике. Уже через пять минут после того, как родители приехали, чтобы увезти меня домой, блестящий план чуть не провалился.
Называй-Меня-Шанталь уже упаковала свои балетные тапки, Щелкунчиков и средства для душа к тому моменту, когда в комнату вошли мои родители. Тем не менее семейства Дарлингов и де Паскалей все же нашли время заняться тем, что обычно делают родители старшеклассников, которые собираются поступать в вуз, то есть начать хвастаться своими детишками.
— Вассар и Пьедмонт уже упрашивают Мэри поступать к ним.
— Пьедмонт, Эмхерст, Суартмор и Уильямс практически заплатят нашей Джесси за то, чтобы она училась у них.
— А нашей Мэри не нужен материальный стимул! Она сама планирует свою жизнь!
— А наша Джесси уже это сделала! Ее уже сняли в «Лиге плюща»!
Вот так вот, в погоне за самоутверждением, мои родители вынудили «свою Джесси» бросить школу и стать проституткой.
— Было здорово жить с тобой в одной комнате! — задушевно сказала Называй-Меня-Шанталь и вручила мне розовую карточку с ободком цвета чайной розы.
Звук ее голоса прозвучал для меня весьма неожиданно. Мы не разговаривали с ней уже несколько недель — с тех самых пор, как она не оставила на двери предупреждения и я вошла, когда она полировала своим языком крайнюю плоть Джека-Потрошителя.
Я посмотрела на бумажку, на которой она вывела «Мари де Паскаль» округлым девчачьим почерком. Елки-палки! Ну, неужели родители ничего о ней не знают? Под именем был ряд букв, цифр и других символов.
— Это мой электронный адрес и другие координаты! Чтобы мы могли продолжить общение.
Было очевидно, что она устроила этот концерт для родителей. Я посмотрела на двух чрезвычайно уважаемых, но очень обманутых людей, чьи гены породили эту шлюху. Мне захотелось сказать ей что-нибудь вроде: «Называй-Меня-Шанталь, да до тебя дотронуться страшно без антибиотиков». Но я знала, что моя прямота расстроит моих родителей, что, сами понимаете, вступило бы в противоречие с Фазой 1 моего плана БОЗС.
Дома я зашла в туалет и спустила ее карточку в унитаз, где ей и было место.
Ничего хорошего от Летней программы я и не ожидала: ничего, что могло бы порадовать меня или принести мне пользу. Правда, сейчас я знаю: выпускной класс я переживу, ведь теперь у меня есть хотя бы малейшее представление о том, куда мне «плыть», после того как нам выдадут аттестаты.
Четырнадцатое августа
Было довольно странно, что за все время летней учебы мои родители ни разу не навестили меня. Но поскольку я сама не хотела их видеть там, то и не стала задавать лишних вопросов. По телефону же они сообщали мне только какие-то невнятные и совершенно незначительные подробности о жизни в Пайнвилле, из чего я делала вывод, что ничего особенного не происходит. Но это было вовсе не так. Родители предпочли дождаться, когда я снова почувствую себя дома, наслаждаясь вкусным завтраком с кофе, чтобы вылить на меня целое ведро плохих новостей.
