«Этот молодой Профессор — самый странный сукин сын! — успел подумать Йорген. — Он только что спас мне жизнь и продолжает палить из ружья, словно какой-нибудь солдат удачи…
Потом, добежав до автомобиля, он спросил:
— Все? Девять человек?
— Все, бвана, — ответил один из аскари. — Вы сильно ранены…
Йорген протянул ему «М-16»:
— Я не смогу стрелять — рука… Я за руль… Бейте из окон по дороге, с ними что-то странное, нельзя подпускать их к автомобилю…
Йорген помнил, что дорога позади них была перекрыта моранами и за поворотом их ждал смертоносный дождь из камней и копий — там скала висела прямо над тропой. Шансов почти нет, но это был все же единственный выход. Стоило попытаться. Займи они круговую оборону, очень скоро у них просто кончились бы патроны и оставшиеся после бойни в живых масаи взяли бы их голыми руками. Бежать через джунгли, имея раненых, совсем пустая затея… Раненых… Кого-то не хватает. Господи…
— Сэм! — прокричал Йорген. — Где Сэм?!
— Ему уже не помочь, бвана…
— Сэм! Ему не нашлось места?! — Йорген попытался открыть дверцу. — Сэм!.. Я не могу его оставить так…
— Нет, бвана… Уже поздно. — Аскари смотрел на Йоргена глазами, в которых застыли печаль и понимание. — Надо ехать. Сэм уже очень далеко, бвана.
— Сэм. — Йорген вдруг почувствовал страшную, опустошающую усталость. — Ну да… Надо ехать.
В следующее мгновение «лендровер», ощетинившийся плюющими свинцом стволами, рванул вперед: несколько масаев с копьями наперевес были сражены автоматной очередью. Но то, что ждало за поворотом, лишило их последней надежды. Страшный каменный дождь сразу же обрушился на крышу автомобиля, оба передних стекла уже были разбиты, но даже не это отняло шанс на спасение. Дорога, по которой они проехали несколько минут назад, была завалена. Видимо, мораны пропустили их, а потом перекрыли дорогу стволами деревьев. Завал был небольшим, но о том, чтобы расчистить его под этим смертоносным дождем, нечего было и думать.
Йорген тут же дал задний ход, выезжая из-под камнепада к брошенным машинам, но все, кто находился сейчас в кабине «лендровера», поняли, что западня захлопнулась.
Им удалось поставить машины под углом друг к другу, сверху их прикрывала нависшая скала, и за этим импровизированным укреплением они еще могли какое-то время отстреливаться. Но Йорген видел, что это конец: рано или поздно масаи все же перебьют их. Скорее всего не очень поздно — у них уже начали заканчиваться патроны, и, возможно, возобновившаяся атака — последняя из тех, что им удастся отразить.
— Как в России благодарят за спасение жизни? — спросил Йорген, пытаясь улыбнуться. Перед глазами бежали радужные разводы, и он понял, что потерял много крови.
— Пьют водку, — ответил Профессор Ким.
— Тогда самое время, — проговорил Йорген. — У меня сбоку, на ремне. Водки, к сожалению, нет, но имеется отличный джин.
— Ну да! — усмехнулся Профессор Ким. — Очень полезно для акклиматизации. Как считаете, еще пригодится?
Йорген слабо улыбнулся:
— Вы хоть что-нибудь понимаете? Мне кажется, эти ребята на нас очень сильно обиделись. — Йорген почувствовал, что отключается, теряет сознание. — Помогите снять фляжку… В первый раз приходится пить, имея украшение из масайской стрелы на руке. Черт, мы в полном дерьме…
— Вам действительно стоит выпить, Йорген. — Профессор Ким видел, каким бледным, несмотря на мощный загар, стало лицо охотника, и как это было ужасно в сочетании с почти черными пятнами запекшейся крови; алкоголь должен был стимулировать работу центральной нервной системы. — Это поможет… Я перетяну вам руку ремнем. Очень много крови… Надо извлечь стрелу.
— Позже… Нам обоим стоит выпить. — Йорген сделал большой глоток спиртного, облизал губы, потом сделал еще один глоток. Облегчение пришло почти сразу. Йорген посмотрел на Профессора Кима и протянул ему фляжку. — Очень хорошо. Из-за этих проклятых масаев я превращусь в алкоголика… Пейте, дружище, не тратьте времени, вам надо стрелять… Не беспокойтесь — со мной порядок.
Но Профессор Ким не смог бы согласиться с последним утверждением. Потом он услышал изумленный голос Йоргена:
— Урс… Бог мой, он сошел с ума.
А минутой раньше один из аскари протянул Урсу охотничье ружье и патронташ Сэма. Сэр Джонатан Урсуэл Льюис сначала непонимающе посмотрел на оружие, потом на бледного Йоргена, пытающегося стрелять с левой руки, и на Морриса Александера — один из масайских камней проделал ему приличную дыру в черепе, он лежал без сознания, несчастный и жалкий под этим чужим, безжалостным солнцем, и никто не знал, протянет ли он хотя бы несколько часов.
— Очень хорошо, — сказал Урс, — давайте.
Затем он обвязал патронташ Сэма вокруг пояса и поднялся в полный рост. Патронташ гиганта Сэма оказался велик для его сухощавой фигуры, но сэра Льюиса это не очень беспокоило. Как и то, что в этот момент он сделался великолепной мишенью для нападающих. Он выставил вперед левую ногу, превратившись в стрелка с какой-нибудь старинной картины, прижал приклад к плечу и начал вести довольно меткий огонь.
— Пригнитесь, бвана! — крикнул ему аскари.
С тем же успехом он мог бы обратиться к персонажу кинофильма. Урс его не слышал, он находился сейчас в другом, своем собственном измерении и, методично перезаряжая ружье, продолжал стрельбу. Именно в этот момент его увидел Йорген.
— Ким, я вас умоляю, — охотник чуть заметно покачал головой, — уберите его, пока этого не сделал кто-нибудь другой. Прямо адмирал Нельсон в Трафальгарской битве…
И тогда как-то внезапно все стихло.
Слышны были лишь монотонные звуки, издаваемые Ольчемьири. Но не только они. В этой на миг сгустившейся тишине таилось нечто неизвестное. Люди, занявшие оборону у «лендроверов», молча переглянулись, и всех обдало ветром непонятного, тревожного беспокойства. Гул, низкий гудящий звук вторил голосу мганги, и бой барабанов тонул в нем. Тело Ольчемьири внезапно расслабилось, и он поднял голову. Только сейчас Профессор Ким заметил, каким усталым, почти изможденным было его лицо. Но он улыбался.
— Нельзя двигаться, — тихо сказал Ольчемьири. — Они пришли.
Гул нарастал, приближался, завораживая своей мощью, что-то двигалось по ущелью, скрытому от них нависшей скалой. Леденящая неизвестность…
— Вамзее, это идет черная смерть, — тихо, но торжественно произнес Ольчемьири, — нельзя двигаться.
Зеделла вскинула голову, в ее глазах отразился ужас, потому что она первая поняла, что это. «У нее и правда прекрасные глаза, — подумал Профессор Ким, — ив них живут обреченность и восхитительное достоинство. Она может сводить с ума…
— Великий Мвене-Ньяге помогает своим детям, он сильнее демона Кишарре, — еще более торжественно закончил мганга.
— Боже, Ольчемьири, ты знаешь, что это? — прошептал Йорген, а низкий гул, подобный звуку длинных медных труб или самому низкому тембру концертного органа, заполнял собой все пространство. — Это смерть…
