Но куда мог деться профессор из запертого кабинета с одной-единственной дверью?
Глава четвертая
9.45 по североамериканскому восточному времени.
13 апреля, вторник.
Киоск у здания АБН.
Угол Восточной Пятьдесят третьей улицы и Мэдисон-авеню.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
— Доброе утро, мисс Мина. Как всегда? — спросил Абдулла, когда она наконец дождалась своей очереди.
— Доброе утро, Абдулла. Сегодня большой, у меня встреча. Легкий, пожалуйста, и бейгл
[3]
не поджаривайте, я страшно опаздываю.
Тот, кивнув, занялся своим делом. Ни к какому врачу по поводу давления он, конечно, не обращался, хотя Мина на прошлой неделе провела с ним беседу.
Ее саму удар скоро хватит с такими людьми. Понятно, что к врачу отпроситься не так-то просто, но неужели умереть лучше?
Предвидение.
Экстрасенсорика.
Колдовство.
Называйте как хотите, все равно от этого никому проку нет.
Много было пользы, когда она наконец втолковала бывшему бойфренду Дэвиду, что у него в мозгу растет опухоль?
Жизнь она ему, правда, спасла (еще немного, и опухоль стала бы неоперабельной, сказали врачи), но Дэвид тут же ушел от нее к медсестричке из радиологии. «Брианна лечит людей, — сказал он, — а не говорит им, что они скоро помрут».
Вот и спасай такого. Надрывай себе сердце.
А его часть взноса за совместно купленную квартиру? Мина до сих пор с ним не расплатилась, а Дэвиду хоть бы что: давай отстегивай из своих смешных заработков.
Они с Брианной покупают дом и ждут первенца.
Ну еще бы.
На своем богатом опыте Мина познала один непреложный факт: ни один человек не хочет знать, как он умрет.
Кроме лучшей подруги Лейши, конечно. Она Мину слушает с девятого класса, когда Роб Пейс позвал ее на концерт «Аэросмит». «Не ходи», — сказала ей Мина, и Роб пригласил Энджи Харвуд.
Энджи-то и снесло голову, когда оторвавшееся от трейлера колесо угодило в «камаро» Роба, гнавшего с концерта домой.
Мина, узнавшая о происшествии утром (Роб чудом отделался сломанной ключицей), тут же выдала обратно свой завтрак.
Спасая подругу от верной смерти, она подставила вместо нее другую. Надо было и Энджи предупредить. Надо было всеми правдами и неправдами уговорить Роба не ездить в город.
В тот день она поклялась, что таких случаев, как с Энджи Харвуд, больше никогда не допустит. Если это будет в ее силах, конечно.
Неудивительно, что старшие классы, мучительные для многих, для нее стали и вовсе невыносимыми.
Именно тогда она начала писать сценарии для телефильмов. Реальные подростки не сильно рвались общаться с девочкой Ты-скоро-помрешь, зато персонажи маминых мыльных опер («Ненасытные» держали первое место) были всегда ей рады — а когда ее не удовлетворяли сюжетные линии, Мина придумывала свои.
Это хобби, как ни странно, принесло ей удачу — если сочинение диалогов для второго по рейтингу американского сериала можно считать удачей.
Мина считала. Миллионы человек в конце концов убили бы за такую работу, а при ее «даре» все могло обернуться в тысячу раз хуже. Вспомним Жанну д'Арк или, к примеру, Кассандру, дочь троянского царя Приама. У нее тоже был пророческий дар, но бог, любовь которого она отвергла, сделал этот дар проклятием: пророчествам Кассандры больше никто не верил.
Почти никто не верил и Мине, однако она не оставляла своих усилий. С девушками вроде той, которую встретила сегодня в метро, и с Абдуллой тоже. Она все-таки заставит его пойти к доктору.
Из всех будущих Мина, увы, неспособна прозреть свое собственное, но в данный момент и оно ей яснее ясного.
Если она задержится еще хоть немного, то лишится последнего шанса впаять Саю свое предложение.
И может благополучно забыть о должности ведущего сценариста.
Тут и экстрасенсом быть не обязательно.
Глава пятая
19.00 по восточноевропейскому времени.
13 апреля, вторник.
Холмы в окрестностях Сигишоары.
Мурешский уезд, Румыния.
Впадая в бешенство, Лучан Антонеску иногда терял над собой контроль.
Напугал девчонку до полусмерти… зачем? Он чувствовал, как туго, словно гаррота, закручивается ее страх. Хорошая девочка, ищущая любви, как почти все девочки ее возраста — незачем было наводить на нее такой ужас.
Впрочем, сейчас об этом волноваться не стоит. Сложившаяся ситуация требует его внимания целиком.
В целях успокоения из динамиков лился Чайковский, его любимая вещь (технику Лучан выписал из Штатов за сумасшедшие деньги: качество звука имеет большое значение).
На буфете в тех же целях благоухал графин с только что откупоренным коллекционным бордо, но Лучан продолжал метаться по залу. В камине ревел огонь. Головы животных, убитых его предками, скалились на него со стен.
— Три! — рыкнул он в ноутбук на резном столе. — Три девушки убиты за последние пару недель. Почему мне раньше не доложили?
— Я не сразу понял, что между этими убийствами есть связь, милорд, — ответил по-английски его собеседник.
— Три обескровленных, искусанных трупа в трех разных парках, — саркастически сказал Лучан, — но связи между ними ты не усматриваешь.
— Власти, очевидно, не хотят сеять в городе панику, — оправдывался голос. — Об укусах мои источники ничего не знали, пока утром в сеть не просочилась одна фотография.
— Что предпринималось для розысков виновного? — не слушая, спросил Лучан.
— Все, с кем я говорил, отрицают какую-либо прича…
— Значит, ты говорил не с теми, — оборвал Лучан. — Или кто-то из них тебе лжет.
— Вряд ли они посмели бы, — выразил сомнение голос. — Всем известно, что я говорю от вашего имени. С вашего позволения, сир… я не думаю, что это кто-то из наших, тот, кого мы знаем.
— Быть того не может, — приостановил свою ходьбу Лучан. — Мы знаем всех.
В рубиновом вине, наполнявшем хрустальную сферу графина, отражался огонь.
— Это сделал один из нас, — продолжал профессор, вдыхая густой аромат. — Некто, позабывший свои обеты.
— Да нет же, — нервно возразил голос. — Они не дерзнули бы. Всем вашим подданным известно, что за таким преступлением следует быстрая и суровая кара.
