МОНТЕЙН: Господи! Господи… мистер Мейсон…
МЕЙСОН: Я жду ответа на свои вопросы.
МОНТЕЙН: Да! Да! Я столько времени возился с этими
проклятыми дверями, что чуть не сошел с ума! Только вы ошибаетесь в отношении
убийства… Я выключил рубильник, чтобы дать Роде возможность убежать… Я слышал
шум борьбы, а потом падение тела… Я стал зажигать спички, чтобы поскорее найти
дорогу и помочь Роде… Когда я вбежал в комнату, Мокси лежал на полу. Видимо,
Роде удалось сильно толкнуть его, и он не удержался на ногах. Он был вне себя
от ярости, когда увидел меня… С каким-то звериным ревом он вскочил на ноги и
бросился на меня. Мне под руку попался топор, и я стал размахивать им, стараясь
не подпустить его к себе… Все произошло совершенно случайно… Он сам подвернулся
под топор… Я окликнул Роду, но она не ответила. У меня не осталось больше спичек,
и я стал ощупью пробираться к выходу. Вот тут-то я и обронил ключи от гаража и
машин, но в тот момент я этого не заметил… Тут кто-то зажег спичку… Это и был
Пейндэр. Все остальное было так, как вы сказали… В тот момент я не намеревался
обвинять Роду. Я дал Пейндэру денег и потребовал, чтобы он немедленно уехал.
Уже возвратившись домой, я увидел, что потерял ключи от гаража и сразу же
догадался, где это произошло…
МЕЙСОН: Тогда вы поднялись к себе в спальню, взяли запасные
ключи и завели машину в гараж, а как только жена вернулась и уснула, вы выкрали
у нее из сумочки ключи, которые потом показывали у меня в кабинете, не так ли?
МОНТЕЙН: Да, сэр. Я был уверен, что Рода будет ссылаться на
самооборону и суд ей поверит. Поэтому я и обратился к вам перед тем, как
заявить в полицию. Я не сомневался, что вы сумеете ее защитить. Я понимаю…»
Мейсон поднял руку:
– Достаточно, Делла! Остальное не так уж важно. Ты можешь
быть свободна.
Делла Стрит встала, вышла из кабинета и плотно закрыла за
собой дверь.
Мейсон внимательно посмотрел на посетителя. Лицо Филиппа
Монтейна было белым как мел, руки застыли на подлокотниках кресла. Он не
проронил ни слова.
– Я уверен, – сказал Мейсон, – что вы читали утренние
газеты. С вашей стороны было умно не присутствовать на последних заседаниях, но
вы, безусловно, в курсе событий. Свидетели обвинения подтвердили алиби Роды, и
теперь каждому здравомыслящему человеку очевидно, что обвинение с нее будет
снято. Я верю всему тому, что сказал ваш сын. Но поверят ли ему присяжные? Я
очень сомневаюсь, учитывая его поведение в ходе расследования, когда он так
бессовестно пытался переложить собственную вину на плечи жены. Мне кое-что
известно о характере Карла. Узнал я это из разговоров с Родой. Он порывист и
слабоволен, чему немало способствовало длительное злоупотребление наркотиками.
Я знаю, что он боится вашего неодобрения больше, чем чего бы то ни было. Я
знаю, что он ценит фамильную честь, именно к этому вы его приучали. Я согласен,
что Мокси вполне заслужил свою смерть. Понимаю и то, что вашему сыну ни разу не
доводилось в одиночку оказываться в критическом положении, он всегда мог
опереться на вас. К Мокси он отправился потому, что вообразил, будто у того
роман с его женой. Разобравшись в истине, он действовал импульсивно. Он в
панике вернулся домой и тут обнаружил, что оставил на месте преступления связку
ключей. Тогда, не испытывая ни малейших угрызений совести, он не только выкрал
ключи у жены, тем самым навлекая на нее подозрение, но и сам же поспешил
донести на нее в полицию. Когда дело дошло до настоящей проверки, у вашего сына
не оказалось ни благородства, ни честности, ни мужества… Он вел себя как
последний подлец. А в самую тяжелую для жены минуту он попросту отвернулся от
нее. Если бы на суде он выложил свою историю, ничего не скрывая, я уверен, он
получил бы минимальное наказание, так как любой адвокат доказал бы
необходимость самозащиты в данном случае. Да и Мокси не тот человек, который
мог бы вызвать сочувствие. При нынешнем положении вещей вашему сыну нечего
надеяться на снисхождение. Ему никто не поверит. Лично я не виню Карла за
убийство. Я виню его за недостойное желание свалить вину на невинного человека.
А во всем виноваты вы, мистер Монтейн. Я уверен, что вы или знали правду, или
догадывались о ней. Вот почему вы обратились ко мне с предложением ослабить
защиту Роды. Если честно, то именно это и заставило меня как следует задуматься
о том, кто же является настоящим убийцей. Мне было непонятно, почему человек
вашего ума и силы воли может пойти на столь низкий подкуп. Все рассуждения о
фамильной чести и о том, что Рода не пара для вашего сына, являются
недостаточно вескими причинами. Ну, а потом я сообразил, что единственно
серьезной причиной может быть только стремление спасти собственного сына.
– Что ж, – глубоко вздохнул Монтейн. – Должен признаться,
что в свое время я допустил ошибку в вопросе воспитания сына, хотя давно понял,
что он принадлежит к слабым натурам… Когда он телеграммой сообщил мне, что
женился на медсестре, я захотел узнать, что собой представляет эта женщина. Мне
нужно было получить о ней такие сведения, которые убедили бы Карла, что его
женитьба была большой ошибкой. Это с одной стороны. А с другой… Мне нужно было
иметь что-то такое, что давало бы мне возможность держать ее на коротком
поводке, если бы она все же осталась женой сына. Для этой цели я и приехал
сюда, тайком от Карла и остальных… По моему распоряжению за ней следили днем и
ночью. Мне был известен каждый ее шаг. Мои парни не были профессиональными
детективами, но в их добросовестности я не сомневался, поскольку они находились
у меня на службе…
– Но тот человек, – заметил Мейсон, – что сопровождал Роду
до моей конторы, был до такой степени дилетантом, что можно только руками
развести.
– Это было всего лишь досадным совпадением, – ответил
Монтейн. – Когда Рода вышла из вашего кабинета, за ней последовал мой человек и
действовал настолько искусно, что даже ваш Пол Дрейк ничего не заметил. Но, к
сожалению, Карл стал что-то подозревать и по собственной инициативе нанял так
называемого частного детектива для слежки за женой. С его помощью он узнал о
существовании доктора… как там его?.. доктора Миллсэйпа.
– Да, – кивнул Мейсон. – Как только Карл упомянул в беседе
имя доктора Миллсэйпа, я понял, что он узнал об этом с помощью частного
детектива.
– Один из моих людей, – усмехнувшись, продолжил Монтейн, –
находился на посту, когда Рода вышла из дома, направляясь на свидание с Мокси.
Он последовал за ней, но вскоре потерял ее из виду. Учтите, было темно, а улицы
путаны и плохо освещены, мой человек побоялся приблизиться к ней на короткое
расстояние. Потеряв ее из виду, он решил вернуться назад и спрятаться во дворе.
Он не видел, когда уехал Карл, но видел его возвращение. Карл на его глазах
завел машину в гараж и вошел в дом.
– Естественно, вы понимали всю важность этих сведений?
– Как только мой человек сообщил мне о ночных событиях, я
сразу же понял значение полученной информации. Но предпринимать что-либо было
уже поздно. На улицах продавали утренние газеты, и Карл уже побывал в полиции.
В это утро я, как на грех, не велел себя будить, поскольку поздно лег накануне,
и мой детектив не осмелился меня тревожить, чтобы сообщить новости. По сути
дела, это был первый серьезный промах, допущенный моими агентами, хотя я и не
имею права винить их за это. К тому же, если говорить честно, им не был ясен
смысл происходящего вплоть до того момента, когда они прочитали в газетах о
трагедии в квартире Мокси… А вообще-то, господин адвокат, все это пустые
разговоры. Я полностью в ваших руках. Насколько я понимаю, вам нужны деньги.
Что еще? Вы настаиваете на том, чтобы сообщить эти факты окружному прокурору?
