– Можете не сомневаться, возражений сколько угодно! – хмуро
ответил заместитель окружного прокурора. – Мы будем вести процесс так, как нам
кажется правильным. Мы не позволим нас запугивать…
Судья дважды ударил молотком по столу:
– Сядьте, господин обвинитель. Ваши комментарии не уместны
ни в качестве аргументов, ни как утверждения. Я считаю, что требование защиты о
проведении эксперимента со звонками вполне закономерно. Поэтому я приказываю
немедленно доставить упомянутый будильник в суд и не задерживать работу
судопроизводства… Кстати, почему до сих пор будильник не доставлен? Где он
находится?
– У бейлифа, ваша честь… – смутившись, сказал Лукас. – Как
вы не понимаете… Защита подстроила… организовала все таким образом, что…
– Прекратите, господин обвинитель! – рявкнул судья Маркхэм.
Очередной удар молотка восстановил тишину в зашумевшем зале.
Однако отдельные всплески разговоров продолжали раздаваться в напряженной
атмосфере. Шум не унимался, создавалось впечатление, что приближается гроза…
Бейлиф наконец доставил в зал злополучный будильник. Мейсон
посмотрел на него и повертел в руках.
– На задней стенке будильника имеется наклейка, – сказал он,
– на которой значится, что будильник взят из квартиры Греггори Мокси утром
шестнадцатого июня этого года.
Судья Маркхэм согласно кивнул.
– Насколько я понимаю, я могу его использовать при
перекрестном допросе свидетеля?
– Можете. Если со стороны обвинения имеются какие-то
возражения, то пусть выскажут их сейчас.
Джон Лукас сидел неподвижно, словно не слышал слов судьи.
– Продолжайте, господин адвокат, – предложил судья Маркхэм,
видя, что никакой реакции обвинителя не последовало.
Мейсон, держа будильник в руках, подошел к миссис
Крейндейлл:
– Вы видите, что звонок установлен на два часа, верно? В
данный момент часы стоят. Я их заведу, а потом пущу, и свидетельница сможет
услышать звонок будильника, чтобы решить: этот звон она слышала тогда ночью или
нет.
– Хорошо, – сказал судья Маркхэм, – только все это
проделайте на глазах присяжных. Мистер Лукас, если вы хотите подняться на
возвышение, чтобы лучше видеть, прошу вас.
Лукас не пошевелился.
– Я отказываюсь в этом участвовать, – мрачно заявил он. –
Все это против правил! Это очередной трюк Мейсона!
– Ваше замечание, господин обвинитель, – хмуро сказал судья,
– очень напоминает оскорбление суда. – Он кивнул Мейсону: – Заводите будильник,
господин адвокат!
Мейсон поклонился судье, дружелюбно улыбнулся присяжным и
поднялся на возвышение. Он медленно завел будильник, так, чтобы всем были видны
движения его рук. Когда стрелки часов подошли к цифре «два», механизм
будильника сработал.
Мейсон поставил его на стол судьи, а сам отошел немного в
сторону.
Будильник пронзительно зазвенел, запнулся и снова зазвенел.
Так повторилось несколько раз. Надавив сверху на кнопку, Мейсон прекратил
трезвон и тут же повернулся в сторону свидетельницы.
– Итак, миссис Крейндейлл, поскольку звонок, как мы
выяснили, не мог быть дверным, вместе с тем, как вы утверждаете, он не был и
звонком телефонным, то не допускаете ли вы, что то был звонок этого вот
будильника? Не он ли звонил, когда в квартире Мокси началась борьба?
– Да! – кивнула свидетельница. – Я думаю, что так оно и
было!
– Вы уверены?
– Да, все так и происходило.
– Готовы ли вы подтвердить это под присягой?
– Да, сэр.
– Скажите, вы так же уверены в том, что слышали звон
будильника, как во всех остальных своих показаниях?
– Да, сэр.
Судья Маркхэм взял в руки будильник и принялся рассматривать
его, хмуря брови. Он несколько раз повернул ключик, которым заводился механизм
боя, потом поставил часы на стол и кончиками пальцев забарабанил по столу,
поглядывая на Мейсона.
Мейсон поклонился в сторону Лукаса.
– Перекрестный допрос закончен, – сказал он и опустился на
стул.
– У обвинения будут еще вопросы к свидетельнице? – спросил
судья, посмотрев на Лукаса.
Тот вскочил на ноги.
– Значит, вы присягаете? – закричал он на свидетельницу. –
Присягаете, невзирая на свои прежние показания, утверждая теперь, что слышали
звон будильника, а не дверной звонок?
Миссис Крейндейлл, которая по всем признакам не принадлежала
к числу застенчивых и покладистых женщин, моментально насторожилась:
– Конечно, присягаю.
Смех Мейсона был добродушным, покровительственным и потому
особенно оскорбительным.
– Ваша честь, господин обвинитель забыл все на свете. Он,
кажется, собирается подвергнуть перекрестному допросу свою собственную
свидетельницу. Миссис Крейндейлл была вызвана не защитой, она – свидетель
обвинения.
– Возражение принято, – сказал судья.
Лукас глубоко вздохнул, с трудом сохраняя самообладание.
– Значит, вы слышали звон будильника? – спросил он более
спокойно.
– Да! – воинственно ответила свидетельница. По ее вздернутому
подбородку и сердитому блеску глаз было видно, что теперь никто и ничто на
свете не сможет ее переубедить.
Джон Лукас тут же опустился на место:
– У меня все!
– Ваша честь! – обратился Мейсон к судье Маркхэму. – Могу ли
я вызвать мистера Крейндейлла для повторного допроса?
– При данных обстоятельствах суд не возражает, – согласился
судья Маркхэм.
Тишина в зале заседаний была настолько впечатляющей, что у
несчастного Бенджамина Крейндейлла буквально подкашивались ноги, когда он
поднимался на место для дачи свидетельских показаний.
– Вы слышали слова вашей супруги? – спросил Мейсон.
– Да, сэр.
– Слышали ли вы звон будильника?
– Да, сэр.
– Намерены ли вы опровергнуть заявление своей жены,
утверждающей, что тогда ночью она слышала именно звонок этого будильника?
– Протестую! – вскочил со своего места Лукас. – Вопрос
поставлен с явной подсказкой ответа, и защитник это знает!
– Протест поддерживаю, – кивнул судья Маркхэм. – Господин
адвокат, ограничивайтесь вопросами в рамках закона. Подобная формулировка
совершенно недопустима.
Мейсон выслушал замечание с покорным видом, но с его лица не
сходила улыбка.
