Глава двадцатая
ОТКРЫТИЕ ФЕСТИВАЛЯ
Центральный Жевенский стадион был заполнен ребятами до самого края. Отдельными островками среди них сидели взрослые.
Из репродукторов лилась музыка. Полоскались сотни разноцветных флагов. То и дело взлетали ввысь воздушные шары.
С неба вынырнул белый спортивный самолет, он пролетел над трибунами и выпустил длинную струю листовок, призывающих к миру между народами.
Потом он решил полетать немного над стадионом и стал делать круг за кругом.
Как раз в это время на стадион в сопровождении своего помощника Ичикавы вошла госпожа Карабас.
Подойдя к трибуне, она скомандовала:
— Ребята, отпускайте шары!
И множество шаров с рисунком голубя мира рванулось в небеса. Они летели по отдельности и в связках. Еще летели многочисленные голуби.
Большая связка шаров неслась наперерез самолету. Еще секунда, и он врежется в шары. Намотает их на винт и рухнет на трибуны.
Стадион замер. Каким-то чудом летчик успел отвернуть от шаров винт. Он подхватил эти дурацкие изделия крылом и улетел разбираться с ними на свой спортивный пригородный аэродром.
— Запишите, пожалуйста, номер этого самолета! — властно сказала мисс Карабас своим помощникам. — Мы разберемся с ним и накажем как следует.
Хотя разбираться-то надо было бы уж не с летчиком. А с теми, кто дает команду выпускать шары перед быстро идущим транспортом.
Запели, зазвенели фанфары! Мисс Карабас подошла к микрофону:
— Ребята! На нас сейчас смотрит весь мир! Смотрят люди со всех углов земного шара. Поэтому ведите себя хорошо. Не деритесь, не толкайтесь.
И точно. Большое количество людей из всех углов… со всех концов земного…
… В общем, большое количество детей и взрослых смотрело передачу.
В Москве просто прилип к телевизору Рома Рогов. Где-то здесь, на экране, среди огромного количества крошечных человечков находится голландская девочка Розалинда. Может быть, вот она с зонтом, а может быть, идет, размахивая флажком. Разве разглядишь, у кого здесь на экране родинка не с той стороны.
Петр Сергеевич Окуньков у себя в кабинете, чтобы никто не мешал, смотрел школьный телевизор. Он учился у «западников», как надо и как не надо проводить детские праздники. Он первый подумал о шарах и самолете и с облегчением вздохнул, когда самолет покинул небо над стадионом.
В Гааге папа, мама и толстая бабушка Розалинды впервые за много лет не подкалывали друг друга, а представляли единую семейную голландскую команду.
— Не хотите ли кофе! — радостно предлагала бабушке мама.
— Еще как! Кофе в этом доме, пожалуй, самый лучший в поселке! — ответила бабушка.
Папа Розалинды от таких бесед сверкал, как начищенный велосипед.
Заместитель начальника таможни в «красном уголке» сидел у телевизора и смотрел открытие праздника. Все сложные таможенные вопросы он решал по радиопереговорному устройству, не отрываясь от экрана.
— Что вы там обнаружили? — спрашивал он у молодого таможенника, который обращался к нему каждые пять минут.
— Четыре электрических утюга у работника Госкино СССР.
— Ввозит или вывозит?
— Вывозит. Едет в командировку в Индию. Запретить?
— Ни в коем случае. Может быть, они ему нужны одежду гладить. Знаете, утюги быстро ломаются. Пусть везет, но впишите их в декларацию, чтобы обратно привез.
И слышно было, как утюговый работник Госкино кричал с той стороны переговорного устройства:
— Кто говорит, что утюги нужны, чтобы гладить. А может, я их как гантели использую. А может, я спортсмен, а гантелей в продаже нет.
— Пожалуйста, пожалуйста, — говорил молодой таможенник, — мы же не против. Везите ваши утюги. Только запишите их в декларацию. Чтобы все как один вернулись обратно в нашу страну.
А мисс Карабас продолжала на весь мир:
— Ребята, мы собрали вас здесь, чтобы передружить между собой. Пусть подружатся ребята Ирана и Ирака, Палестины и Израиля, Индии и Пакистана. Когда они вырастут, будет мир во всем мире. Я приглашаю на стадион представителей разных стран.
Ворота под трибунами распахнулись, и на стадион полилась длинная колонна ребят! Они шли отдельными командами, с флагами и некоторые со своей музыкой.
— Смотрите, — говорила мисс Карабас, — это лучшие дети Земли и Мира. Многим из них нет и одиннадцати лет, а они умеют готовить обед, подметать, чистить картошку и ботинки, выращивать сельскохозяйственных животных и кроликов. Одни из них ездят на слонах, другие на собаках, четвертые на велосипедах. Мы будем здесь в Жевене соревноваться в разных видах трудовой и социальной деятельности. Мы будем награждать победителей медалями и башнями. У нас изготовлены башни всех стран. Башни всех стран, соединяйтесь! То есть дети всех стран, соединяйтесь! Дети СССР и Америки, обменяйтесь значками и рукопожатиями. Дети Китая и Тайваня, обнимите друг друга.
Ребята, приехавшие со всех концов Земли, были добрыми и послушными. Американчики немедленно побежали обмениваться значками с советскими, а китайчики и тайванчики стали разыскивать друг друга, чтобы обняться. Началась некоторая неразбериха. Стройный поток колонны смешался.
Слава богу, оркестр грянул вальс, и некоторые дети закружились в танце. Потом загремел рок-н-ролл, а затем брейк.
Рыжий мальчик Леша Измайлов не умел танцевать, не умел петь. Он умел только угодливо отвечать на вопросы взрослых. Поэтому он постепенно оттеснился от задорных участников в тихий уголок. Там стояла и переминалась с ноги на ногу и не знала, чем себя занять, целая команда в ярко-желто-зеленых костюмах. Команда была похожа на стайку волнистых попугайчиков. Это была команда Голландии, которая осталась без присмотра. Эмма и Аренд первыми бросились танцевать, когда загремела музыка.
Леша подошел к этим ребятам и стал рассматривать костюм одного элегантного мальчика, стоявшего немного в стороне. На костюме блистали вышитые лимончики. А на груди у Леши ярким солнышком горел герб СССР.
— Ты из какой страны? — спросил Леша.
— Из Голландии, — ответил мальчик. — А ты?
— Из СССР.
— Вот это да! Ты первый русский, которого я перед собой вижу. А где остальные?
— Вон скачут.
— А тебе что, это не нравится?
— Конечно, — сказал Леша. — Эта Карабас, как полковник. «Отпустите шары», мы отпускаем. «Идите танцевать», все идут.
