Гутлак был дураком. Ему следовало бы ворваться в таверну и одолеть нас благодаря численному перевесу. Если же он просто хотел продержать нас в ловушке до появления настоящих войск — забаррикадировать обе двери гигантскими бочками с элем, стоящими во дворе. А вместо этого он разделил свои силы на два отряда.
Я прикинул, что пятьдесят человек ожидают между нами и «Сеолфервулфом» и столько же — на заднем дворе. Я считал, что десять моих воинов могут проложить себе путь сквозь пять десятков людей на причале, но знал: мы понесем потери, прежде чем доберемся до корабля. Прежде чем мы окажемся среди врагов, стрелы убьют нескольких мужчин и женщин, а никто из нас не носил кольчуг. Я же хотел спастись, не потеряв убитым или раненым ни одного человека.
Я приказал Ситрику продолжить наблюдение за задним двором, что было легко сделать через щель в плетеной стене. Другой человек наблюдал за причалом.
— Скажи мне, когда они уйдут, — велел я.
— Уйдут? — ухмыляясь, спросил Финан. — А зачем им уходить, господин?
— Всегда заставляй врага делать то, что тебе нужно, — ответил я и взобрался по лестнице на чердак, к шлюхам.
Три девушки цеплялись там друг за дружку на одном соломенном матраце.
Я улыбнулся им и спросил:
— Как поживаете, дамы?
Ни одна мне не ответила, они просто молча наблюдали, как я атакую изнанку низкой тростниковой крыши с помощью Осиного Жала.
— Мы скоро уйдем, — сказал я им по-английски, — и вы можете отправиться с нами, если пожелаете. У многих моих людей нет женщин. Лучше быть женой воина, чем работать шлюхой на этого толстого датчанина. Он хороший господин?
— Нет, — очень тихо ответила одна из них.
— Ему нравится вас сечь? — догадался я.
Я уже отре́зал большую связку тростника, и дым таверны начал подниматься из этого отверстия. Гутлак, без сомнения, увидит новую дымовую дыру, которую я проделал в его крыше, но вряд ли пошлет людей, чтобы ее перекрыть. Ему для этого понадобятся лестницы.
— Финан! — крикнул я вниз. — Принеси мне огня!
В крышу ударила стрела, подтвердив, что Гутлак и вправду увидел дыру. Он, наверное, подумал, что я пытаюсь увести своих людей через брешь в тростнике, и теперь его лучники били по крыше. Но они занимали неудобную позицию, чтобы посылать стрелы прямо в дыру. Они могли стрелять только поверх рваной бреши, что означало — любой человек, пытающийся уйти через нее, будет подстрелен, как только вылезет наружу. Но я не для того обрушил вниз рассыпающийся тростник.
Я оглянулся на девушек.
— Мы очень скоро уйдем, — сказал я. — Если хотите отправиться с нами, одевайтесь, спускайтесь вниз по лестнице и ждите у передней двери.
А после все было очень просто. Я швырял куски горящего пла́вника, принесенные из очага таверны, как можно дальше — и наблюдал, как они падают на тростниковые крыши домов неподалеку. Я обжег руку, но счел это малой ценой, когда пламя охватило тростник и ярко вспыхнуло. Дюжина моих людей передавала горящие головни вверх по лестнице, а я швырял их подальше, пытаясь поджечь как можно больше домов.
Ни один человек не может спокойно наблюдать, как горит его город. Огонь — это великий страх, потому что тростник и дерево горят легко, и огонь с одного дома быстро перекинется на остальные.
Люди Гутлака, услышав вопли женщин и детей, бросили его. Они граблями стаскивали с крыш горящий тростник и несли с реки ведра с водой, а нам осталось только распахнуть дверь таверны и отправиться на корабль.
Большинство моих людей и две шлюхи так и поступили, побежав по пирсу и целыми и невредимыми добравшись до корабля, где находились вооруженные люди Осферта в доспехах.
Но мы с Финаном свернули в проулок рядом с «Гусем».
Теперь город был объят пламенем. Люди кричали, собаки лаяли, разбуженные чайки вопили. Огонь гудел, и паникующие жители выкрикивали противоречивые приказы, отчаянно пытаясь спасти свое добро. Ворохи горящего тростника наполнили улицы, небо заалело искрами.
Гутлак, намереваясь спасти «Гуся», кричал, чтобы обрушили ближайшее к таверне строение, но в суматохе никто не обращал на него ни малейшего внимания. Да и Гутлак не заметил нас с Финаном, когда мы появились на улице позади таверны.
Я вооружился бревном, взятым в таверне из груды топлива для очага. Изо всех сил размахнувшись, я ударил бревном по шлему Гутлака, сбоку, и он упал, как бык, которого поразили копьем между глаз. Я ухватил его за кольчугу и отволок обратно в проулок, а потом протащил по пирсу. Он был тяжелым, и, чтобы перенести его через торговый корабль и бросить на «Сеолфервулфа», понадобились трое моих людей.
Потом, убедившись, что команда в безопасности, мы отдали швартовы.
Наступающий прилив понес корабль вверх по течению, и мы налегли на весла, чтобы противостоять потоку, табаня в ожидании, когда начнется отлив. И наблюдали, как горит Дамнок.
Шесть или семь домов были теперь в огне, пламя ревело, как в топке, изрыгая искры в ночное небо. Огни освещали всю сцену, бросая дрожащий свет через реку. Мы видели, как люди сносят дома, надеясь, что пламя не переметнется через разрыв. Мы видели, как они передают по цепочке ведра с речной водой — и наблюдали за всем этим, забавляясь.
Гутлак пришел в себя и обнаружил, что сидит на маленькой носовой площадке, что с него содрали кольчугу и связали по рукам и ногам.
Я снова водрузил волчью голову на носу судна.
— Теперь наслаждайся зрелищем, Гутлак, — сказал я.
Тот застонал, потом вспомнил о поясном кошельке, куда положил серебро, которым я заплатил за наши припасы. Гутлак пощупал в кошельке и понял, что там не осталось ни одной монеты. Он снова застонал и посмотрел на меня снизу вверх. На сей раз он увидел воина, который убил Уббу Лотброксона у моря. Я был в полном военном облачении, в кольчуге и шлеме, со Вздохом Змея, висящим на усеянном серебром поясе.
— Я исполнял свой долг, — сказал Гутлак.
Я увидел людей в кольчугах на берегу и понял, что гвардейцы господина Гутлака — кто бы ни был его господином — наконец-то явились. Но они ничего не могли с нами поделать — если бы только не решили сесть на один из пришвартованных кораблей. Однако они не сделали этого. Они просто наблюдали, как горит город, и иногда смотрели в нашу сторону.
— Они могли бы хотя бы помочиться на огонь, — с упреком проговорил Финан, — сделать хоть что-нибудь полезное… — Он нахмурился, глядя сверху вниз на Гутлака. — Что мы сделаем с этим, господин?
— Я думаю отдать его Скади, — ответил я.
Гутлак посмотрел на Скади, та улыбнулась, и он содрогнулся.
— Когда я впервые встретил ее, — обратился я к Гутлаку, — она как раз пытала тана. Она убила его, и то была безобразная смерть.
— Я хотела узнать, где он прячет золото, — объяснила она.
