Леофрик и я, оба в кольчугах и шлемах, ходили вокруг деревни до тех пор, пока от Хасвольда не явился человек и не сказал, что староста хочет с нами поговорить. Думаю, Хасвольд ожидал, что мы явимся в его вонючую хижину, но я потребовал, чтобы он сам к нам пришел. Конечно, староста и так мог бы забрать у нас все, что пожелал бы, потому что нас было всего трое, но, похоже, Хасвольд наконец понял, что в мире за пределами болота происходят ужасные события, которые могут затронуть и его интересы, а потому решил поговорить.
Он вышел к северным воротам селения, представлявшим собой просто плетень для овец, прислоненный к полусгнившему бредню. Как я и ожидал, Хасвольд уставился на Исеулт так, словно никогда раньше не видел женщин. Его маленькие хитрые глазки забегали от меня к Исеулт и обратно.
— Кто она такая? — спросил староста.
— Моя подруга, — беспечно ответил я и повернулся к холму на другом берегу реки, где хотел возвести форт.
— Она твоя жена? — поинтересовался Хасвольд.
— Подруга, — повторил я и добавил: — Да у меня таких еще целая дюжина.
— Я хочу купить ее! — заявил Хасвольд.
За спиной у него стояли десятеро мужчин, но один только лучник Эофер был вооружен чем-то поопаснее, чем копье для охоты на угрей.
Я повернул Исеулт лицом к нему, встал у нее за спиной, закинул руки ей за плечи и расстегнул гранатовую брошь. Бедняжка слегка задрожала, и я шепнул ей, что бояться нечего. А потом, когда булавка броши выскользнула из тяжелой петли, распахнул меховой плащ. Я показал Хасвольду соблазнительную наготу Исеулт, и тот напустил слюней в покрытую рыбьей чешуей бороду; его грязные пальцы возбужденно теребили мех выдры, в шкуру которой он был одет. Потом я запахнул плащ, и Исеулт застегнула брошь.
— Сколько ты мне заплатишь? — спросил я.
— Я могу просто забрать ее, — проговорил Хасвольд, мотнув головой в сторону своих людей.
— Можешь, но знаешь, что будет тогда, — улыбнулся я. — Многие из ваших умрут, прежде чем умрем мы, и наши тени вернутся, чтобы убивать ваших женщин и заставлять вопить от ужаса ваших детей. Ты разве не слышал, что среди нас есть колдунья? Или ты думаешь, что ваше оружие способно победить магию?
Никто из них не двинулся с места.
— У меня есть серебро, — сказал Хасвольд.
— Мне не нужно серебра, — ответил я. — Что мне нужно — так это мост и укрепления. — Я повернулся и показал на холм, стоящий за рекой: — Как называется тот холм?
— У него нет названия, — пожал плечами староста. — Просто холм.
— Там надо поставить укрепление с бревенчатыми стенами, бревенчатыми воротами и башней, с которой была бы видна большая часть реки. А потом мне понадобится соорудить мост, ведущий к этим укреплениям, — настолько прочный, чтобы он мог остановить корабли.
— Ты хочешь остановить корабли? — спросил Хасвольд. Он почесал в паху и покачал головой: — Но там нельзя построить мост.
— Почему?
— Слишком глубоко.
Вероятно, он говорил правду: даже сейчас, когда была низшая точка отлива, Педредан все равно оставался полноводным и гордо тек меж берегов и грязевых отмелей.
— Но я могу запрудить реку, — продолжал Хасвольд, все еще не сводя глаз с Исеулт.
— Запруди, — сказал я, — и построй мост.
— Отдай мне эту женщину, и у тебя будет все, что ты хочешь, — пообещал Хасвольд.
— Сделай то, чего хочу я, и забирай ее на здоровье, — ответил я. — А в придачу я могу отдать тебе ее сестер, родных и двоюродных. Всего их двенадцать.
Сластолюбец Хасвольд осушил бы все болото и построил новый Иерусалим, чтобы получить дюжину юных красавиц. Подгоняемый похотью, он страшно торопился, и это меня устраивало: я никогда еще не видел, чтобы какая — нибудь работа делалась так быстро.
Через несколько дней все было готово. Сперва староста запрудил реку, проделав это весьма хитроумно: с помощью плавающего заграждения из бревен и перепутавшихся ветками упавших деревьев; все это было связано вместе веревками из козлиных шкур. Корабельная команда рано или поздно смогла бы разобрать это сооружение, но не станут же датчане этим заниматься, когда в них будут стрелять из луков и метать копья из форта на холме. Форт имел деревянный палисад, его окружал заполненный водой ров, и над всем этим возвышалась шаткая башня из стволов ольхи, связанных кожаными веревками.
Работа была выполнена грубо, но стена получилась достаточно прочной, и я уже начал опасаться, что маленький форт будет закончен прежде, чем появится достаточно восточных саксов, чтобы составить из них тамошний гарнизон. Но три священника сделали свое дело, и воины продолжали прибывать, поэтому я послал десяток из них на Этелингаэг, велев закончить строительство укреплений.
Когда работа была сделана — или почти сделана, — я снова взял Исеулт на Этелингаэг, одев так же, как раньше, только на этот раз под драгоценным мехом на ней было платье из оленьих шкур. Я поставил юную красавицу посреди деревни и сказал, что Хасвольд может ее забрать. Староста осторожно посмотрел на меня, потом — на нее.
— Она моя?
— Целиком и полностью, — ответил я и шагнул назад.
— Агде ее сестры? — жадно спросил он. — Родные и двоюродные?
— Их я приведу завтра.
Он поманил Исеулт к своей хижине:
— Пойдем.
— В ее стране, — сказал я, — существует обычай. Это касается мужчин, которые ведут женщин в свою постель.
Он вопросительно уставился на прекрасное лицо темноглазой Исеулт, облаченной в толстый серебристый плащ.
Я сделал еще шаг назад, словно собирался уйти, и староста рванулся вперед, потянулся к молодой женщине, но тут Исеулт выпростала руки из-под толстого мехового плаща, и в одной из них блеснуло Осиное Жало. Исеулт полоснула клинком по животу Хасвольда, а потом с криком, полным ужаса и удивления, рванула клинок вверх. Я увидел, что она заколебалась, поняв, сколько нужно сил, чтобы проткнуть живот человека, да к тому же явно потрясенная тем, что наделала. Потом сжала зубы и сильно рванула клинок, разделав старосту, как карпа. Он издал странный мяукающий вопль, отшатнувшись под ее мстительным взглядом. Внутренности старика выплеснулись в грязь, а я оказался рядом с Исеулт, держа в руке обнаженный Вздох Змея.
Исеулт задыхалась и вся дрожала. Она сама хотела разделаться с Хасвольдом, но я сомневался, что впредь она когда-нибудь сможет убить человека.
— А ведь вас по-хорошему просили сражаться за вашего короля! — прорычал я жителям деревни.
Хасвольд лежал на земле, дергаясь в конвульсиях, кровь пропитала его одежду из шкур выдры. Он снова издал странный мяукающий крик, пытаясь провести грязной рукой по своим вываливающимся внутренностям.
— За вашего короля! — повторил я. — Да сражаться за него — это долг каждого из вас. Наш общий враг — датчане, и если вы откажетесь с ними сражаться, тогда вам придется сражаться со мной!
