Лависсер озадаченно посмотрел на генерала. Считать вражеские снаряды мог и офицер младшего звания. Тем не менее виду майор не подал.
– Посчитать выстрелы?
– Это очень важно,– заверил его генерал.– Если сегодня выстрелов будет меньше, чем вчера, значит, у них кончаются боеприпасы. И тогда мы будем точно знать, что выстоим.
«Если же их будет больше,– подумал он,– то…» Доводить эту мысль до конца Пейман не стал. Кронпринц переправил в город сообщение с требованием держаться, и генералу ничего не оставалось, как исполнять приказ.
– Сделайте это, майор. И как можно точнее.
Конечно, британцы могли начать обстрел уже днем, но Пейман сомневался, что они так поступят. Нет, враг воспользуется темнотой. Может быть, британцы надеются, что ночь скроет от Господа их мерзкие дела. Может быть, надеются, что тьма усилит ужас от обстрела. Так или иначе, Пейман рассчитывал получить к утру точные данные и уже на их основании делать вывод, как долго продолжится бомбардировка. И сколько еще страдать Копенгагену.
– Что делать с Акселем? – спросил Шарп.
– А что ты хочешь с ним сделать?
– Убить.
– Нет! – Астрид неодобрительно нахмурилась. – Может, просто отпустить?
– Чтобы он через десять минут привел сюда солдат? Нет уж, пусть лучше посидит под замком.
– И сколько ему сидеть?
– Пока город не капитулирует.
Шарп не сомневался: еще одна такая ночь, и Копенгаген выбросит белый флаг.
И что потом? Что делать ему? Остаться? Но, оставшись, он станет на сторону противника, страны, воюющей с Британией, союзника Франции. А если Дания захочет воевать? Не придется ли ему сменить зеленый мундир на синий? Или Астрид согласится уехать в Англию? И что он будет делать тогда? Воевать? А ее оставит одну в чужой стране? Нет, солдату нельзя жениться.
– О чем думаешь? – спросила Астрид.
– Пора собираться.
Он наклонился, поцеловал ее, оделся и вышел во двор. Город пропах пороховой вонью, небо застилала тонкая дымка, но дождь наконец прекратился. Шарп отнес воду и хлеб Бангу, который встретил его хмурым взглядом, но ничего не сказал.
– Ты останешься здесь,– сказал Шарп.– Выйдешь, когда все кончится.
Он снова запер дверь, вернулся на склад и разбудил Задиру и Хоппера. Потом они долго сидели во дворе, перебирая неразорвавшиеся снаряды и заменяя старые, обгоревшие фитили новыми. Работа была несложная, но кропотливая и продвигалась медленно.
– Когда войдем в дом,– сказал Шарп,– всех придется убить.
– И служанок тоже? – спросил Хоппер.
– Нет, женщин не трогаем. И Сковгаарда тоже. Заходим, находим его, выводим, а мужчин убиваем. Разбираться будет некогда.
Шарп засунул поглубже фитиль, чтобы снаряд взорвался в течение нескольких секунд.
– И сколько их там? – поинтересовался Задира.
Шарп не знал.
– Может, с полдюжины? Думаю, там будут лягушатники.
Кто мог стрелять в него прошлой ночью? Скорее всего, французы, оставшиеся в городе после того, как посольство уехало на юг.
– А могут быть и датчане, те, что пошли служить лягушатникам.
– Нам все равно,– отозвался Хоппер, забивая сапогом деревянную заглушку.– Но что они здесь делают?
– Шпионят. По всей Европе идет сейчас тайная война. Они убивают наших шпионов, а мы убиваем их.
– А за шпионов платят дополнительно? – спросил Задира.
Шарп усмехнулся.
– Обещать не могу, но если повезет, золота возьмете столько, сколько сможете унести.
Он посмотрел на небо. Близились сумерки, но темноты нужно было еще ждать.
Город казался уставшим. Британские батареи молчали. Датские орудия стреляли, но редко, как будто артиллеристы знали, что старания их в любом случае напрасны, что ядра и снаряды бессильны против фашин и брустверов. На стене установили перевезенные с цитадели гаубицы, и пушкари пытались забросать снарядами ближайшие вражеские батареи, но результаты их трудов оставались невидимыми.
Сгустившиеся тучи заволокли небо. Восточный ветер нес прохладу замершему в ожидании городу. Казалось, бомбардировки уже не будет, но затем западный край неба озарила вспышка, и красная полоса, тонкая, словно ее прочертили иголкой, пронизала низкие облака. Достигнув высшей точки, она замерла на мгновение и устремилась вниз.
И тут же проснулись другие мортиры, их глухие, плотные «бум» слились в мощный удар грома, раскатившийся над городом, жители которого следили за падением первого снаряда.
– Идем, – сказал Шарп.
Они шли по опустевшим улицам, озаряемым светом дальнего огня. Судя по всему, британская артиллерия оставила в покое цитадель и сосредоточилась на улицах, прилегавших к тем, что пострадали накануне. Вверху проносились ракеты, оставляя над крышами густые, клубящиеся хвосты дыма. Шарп, как и два его спутника, нес в кожаном мешке тринадцатидюймовый снаряд, оказавшийся на удивление тяжелым.
Они свернули в переулок за домом Лависсера. Здесь, за высокими стенами, было темно, хотя по крышам домов прыгали красные отсветы пожаров. До сих пор ни один снаряд не упал в этом квартале, находящемся по соседству с королевским дворцом.
Шарп положил снаряд возле ворот, ведущих в задний двор Лависсера, опустился на колени, достал трутницу и высек искру. Подождав, пока фитиль разгорится, он поднес его к запалу и отбежал в переулок, где залегли Хоппер и Задира. Красный огонек пробежал по шнуру и исчез, и стрелок опустил голову, ожидая взрыва. Но взрыва не было. В чем дело? Может, порох отсырел?
– Вот же дрянь,– пробормотал он, поднимая голову, и в этом момент бомба рванула, и переулок наполнили свистящие, разлетающиеся во все стороны осколки. По каменным стенам как будто простучали десятки молоточков. Дым с огнем клубами взвился вверх, ворота сорвало с петель и вместе с залпом горячего дыма швырнуло через двор.
– Теперь ты, Хоппер,– сказал Шарп, и они втроем бросились в дымный проем.
Шарп снова высек искру. Хоппер протянул бомбу. Пламя перепрыгнуло на запал, и снаряд, как тяжеленный шар для боулинга, вкатился во двор. Британцы укрылись за стеной. В доме кто-то закричал. Шарп предполагал, что несколько человек расположились в каретном сарае и что от взрыва они первыми выбегут во двор посмотреть, что случилось. Вторая бомба предназначалась им. Еще один крик прозвучал совсем рядом, и тут снаряд Хоппера расколол ночь, на мгновение полоснув переулок обжигающим ярким пламенем и заполнив двор едким дымом.
Задира уже стоял наготове с третьей бомбой. Шарп чиркнул кремнем, дунул на фитиль и поднес огонек к запалу. Выхватив снаряд у Задиры, он вбежал во двор. Запал шипел у живота. Смерив взглядом расстояние до спуска в подвал, стрелок швырнул бомбу, и она, упав на верхней ступеньке, качнулась и покатилась вниз. Хоппер и Задира вжались в стену конюшни. Из верхнего окна пальнул мушкет. Пуля разметала камешки под ногой Шарпа, и он, попятившись, едва не споткнулся о тело. Третий взрыв качнул дом. Зазвенели стекла.
