— А у нас вчера комиссия была!
— Комиссия? — удивилась Люся.
— Да! Да! Да! Комиссия! — закричали интернатники. — Большая.
— Они на машине приехали. Две строгих тети и один добрый дядя.
— И что они делали? — спросила Люся.
— Можно я скажу? Можно я скажу? — закричал сверху Мохнурка. Он настолько высунулся, что висел уже только на задних лапах.
— Нет, нет! Пусть скажет Фьюалка.
Ласка поднялась из-за стола и, как всегда, коротко и толково ответила:
— Они все осмотрели. А потом ушли к Мехмеху. И там разговаривали с ним и с дядей Костей. Мы не знаем, о чем они разговаривали.
— А я знаю! — кричал Мохнурка. — Я под домик подкопался и все слышал.
— Подслушивать нельзя! — строго сказала Люся. — Это плохо и неудобно.
— Очень плохо, очень неудобно! — согласился Мохнурка. — Потому что там земля мокрая. Но все-таки можно.
— И о чем они говорили?
— Они спрашивали: кто открыл здесь звероферму? Этот интернат от цирка или от кино? Почему звери разговаривают? Может быть, это научная военная лаборатория? И все время говорили: «Дайте нам выписку из решения». И добавляли: «Надо устроить большую проверку».
— Это все очень интересно, — сказала Люся голосом любимого завуча Эмилии Игнатьевны. — И все же мы продолжим урок. Уважаемая Цоки-Цоки, напишите такое предложение: «Маленькие звери не хотят большой проверки».
Цоки-Цоки стала писать. Она прижимала уши, высовывала язык. Всячески старалась. Вот что у нее вышло:
Маленькие звери НЕ ХОТЯТ (ХОТЯТ) БОЛЬШОЙ ПРОВЕРКИ.
Люся спросила:
— Почему слова «маленькие звери» написаны маленькими буквами?
— Они же маленькие.
— А почему «не хотят (хотят)»?
— Потому что все-таки немножко хотят. Интересно — что такое большая проверка?
— Хорошо. А теперь напиши такое предложение: «Котик, кот и котище построили домик, дом и домище».
Цоки нацарапала на доске слова «котик», «кот» и «КОТИЩЕ» разных размеров. Такие, как «домик», «дом» и «ДОМИЩЕ». По нарастающей.
— Так я и думала, — сказала Люся. — Дети… то есть звери… то есть дорогие интернатники, запомните одно грамматическое правило: «В русском языке все слова пишутся в одном размере».
Это правило она придумала на ходу.
Вошел дир и внес блюдо с кочерыжками. Интернатники помчались хватать их. Сверху ссыпался Мохнурка в черных очках и захрумкал капустой.
А Плюмбум-Чоки не вылезал.
— Почему Плюмбум-Чоки не берет кочерыжку? — спросила Люся. — Он что, заболел?
— Нет, — ответил дир. — Он ест только эвкалиптовые листья. И ничего другого.
— У нас в аптеках они бывают.
— Купите, пожалуйста, для нас, — попросил Меховой Механик. — Чтобы у нас был запас.
Бурундуковый Боря потянул Люсю за руку:
— Девочка Люся, девочка Люся, давайте устраивать игры на свежем кислороде.
— Давайте, — согласилась Люся. — Мы устроим большие спортивные соревнования.
Она вытолкала интернатников на участок:
— Внимание! Внимание! Прошу всех построиться. Сейчас у нас будет небольшая осенняя олимпиада. Мы узнаем, кто самый ловкий.
Люся приказала интернатникам строиться по росту. Это было очень сложно для них. Потому что они никак не понимали — кому стоять впереди, кому сзади.
— Ну и что, что ты выше! Зато я старше.
— А у меня в большой разлинованной Хвалюндии ни одной плохой получалки нет.
— При чем тут твои получалки? Главное — рост!
— А я вон какой большой стал. Смотри.
— Ты на кирпич залез. Это не считается.
Впервые Люся поняла, что они могут разговаривать и на каком-то другом языке. Потому что у них иногда проскакивали отдельные трескучие слова и даже целые скрипучие предложения. В азарте, раньше такого не было.
— Я тебя сейчас как тресну палкой! Вот ты и узнаешь, кто выше, — говорил Иглосски Боброву.
— Девочка Люся! Девочка Люся! — кричал Мохнурка. — А уши считаются? Цоки-Цоки вон какая маленькая, а уши у нее до неба!
Наконец Люся выполнила эту сложную работу. Впереди стояли рослые интернатники и интернатницы: Биби-Моки, Устин Летящий в Облаках, Снежная Королева. В середине были Фьюалка, Кара-Кусек и Сева Бобров. В конце скакала всякая мелкота: Мохнурка, Цоки-Цоки, Иглосски и Бурундуковый Боря.
— Сначала мы будем прыгать в длину, — сказала Люся. — Вот здесь дорожка для разбега. А прыгать будем сюда. Это яма для прыжков. Только надо ее немного вскопать.
Интернатники смотрели на Люсю, как солдаты на генерала во время парада.
— Милый Устин, — попросила она. — Принесите лопату. Мы взрыхлим землю, чтобы малыши мягко шлепались.
— Зачем лопатка? — возразил Устин. — Мы сейчас лапами взрыхлим.
Интернатники бросились на яму, как на врага. И заработали лапами, так что песок во все стороны посыпался. Через минуту площадка для приземления была взрыхлена и просеяна, как хороший огород у мичуринцев-юннатов.
— Прекрасно! — сказала Люся. — Начинаем прыжки. Первым прыгает самый маленький — Мохнурка Великолепный.
Но Мохнурки не было.
— Где Мохнурка? — спросила Люся.
— Он в яме, — ответил Иглосски. — Землю взрыхляет. Он еще не вылез.
И точно — из песка вынырнул на поверхность Мохнурка. И очумело посмотрел по сторонам.
— Он решил, что будут прыжки в глубину! — сказал Снежная Королева.
Все засмеялись. А Мохнурка вылез, сел на песок и вдруг заплакал.
— Ты чего?
— Я очки потерял!
Интернатники бросились к яме и стали ее рассматривать.
Очков не было.
— У тебя есть запасные? — спросила Люся.
— Нет! — рыдал Мохнурка. — Это совсем последние были.
Кара-Кусек отозвал в сторону Снежную Королеву. И они стали шептаться.
— Мы знаем, что делать, — сказал тушканчик. — Нужно принести нюхоскоп.
— Пусть Биби-Моки принесет! — добавил горностай.
Биби-Моки, не торопясь, пошла за нюхоскопом. Все стояли, как почетный караул.
Вот Биби-Моки вернулась. Установила штатив. Сначала направила трубу на Мохнурку, понюхала его, а потом на яму. И стала по яме водить.
— Здесь, — сказала она.
Мохнурка ринулся в то место, куда была направлена труба, и стал рыть землю. Секунда — и вылетели прекрасные черные очки.
