Он стал читать дальше:
«Так что, дорогая редакция, присылай к нам корреспондента. У нас весь город об этом знает. Вы все запишете на магнитофон, и это будет интересно всем ребятам. Я — Леша Яковлев из г. Покровска».
Следующее письмо было про Красное Печенье.
«Дорогая „Пионерская зорька“, мы хотим рассказать тебе про Красное Печенье. Нам очень страшно про это рассказывать, но сейчас день, и мы в это не очень-то верим.
У одних девочек была мама, а папы не было. И к маме часто приходили гости. Они с мамой веселились всю ночь и уходили. А дети ничего этого не помнили, потому что им вечером мама давала Красное Печенье, и они все забывали. И еще у них было пианино красное.
Однажды они играли на пианино, нажали кнопочку, пианино отъехало и открылся ход. Дети туда спустились, там был подвал со светом, и там сидели дядьки без голов, и Красное Печенье делали из их мозгов. И тогда все забывалось. Дети позвали милицию, и она всех арестовала.
Дорогая „Пионерская зорька“, расскажите об этом по радио, чтобы ребята не боялись. Мы не знаем, в каком городе это было. Пожалуйста, не называйте наши фамилии по радио: Муравьев Алик, Сердюкова Оля, Маслова Валя и Глазырина Катя».
Было и такое письмо:
«Дорогая редакция!
Исполни для нас нашу любимую песню „У московских студентов горячая кровь“. Группа вампиров».
И такое:
«Зачем вы морочите голову нашим детям и только пугаете их. В наш век и так хватает ужасов, всяких нитратов и радиаций. А напоследок я скажу, только не для детей, а передайте это ученым. Что у нас в городе очень часто видели голову Зеленого Козла. Она заглядывала в окна. Она размером с корыто. Но некоторые утверждают, что это не голова Зеленого Козла, а летающий Зеленый Череп. Если ученые заинтересуются, я укажу людей, которые точно это видение видели.
Уполномоченный райкома на пенсии Куценков Андрей Андреевич. Город Лихославль».
В последнем письме рассказывалась история о Стеклянной Кукле, которая водила девочку — свою хозяйку в подземный город и грозилась девочку убить. Но письмо было написано таким дурным и кривым почерком, что, кроме отдельных слов и полупредложений, выудить оттуда ничего было нельзя. «Продавцы сказ…, что это образец… Девоч… несколько дней просила… Куклу… принесли… Она вышла из шкафа… Большая… (Целых три корявых и непонятных строки.) Запасные части из де… (То ли запасные части из дерева, то ли из детей?) Девочка испугалась… умерла к…ла не разбилась… Исчезла». По штампу Рахманин понял, что письмо из Калининской области.
Со всеми этими письмами Рахманин пришел к капитану Матвеенко.
— Вот посмотрите. Кажется, все проясняется.
Капитан прочитал письма, что-то в них подчеркивая карандашом, и сказал:
— Боюсь, наоборот, кажется, все затуманивается. Что бы ты хотел бы предпринять?
— Командируйте меня в Покровск.
— А что мне написать в командировке? — спросил Матвеенко. — «Командируется для задержания Красной Руки»?
— А почему бы и нет?
— Потому что меня и так за ненормального держат, — сказал капитан. — Меня только высокий процент раскрываемости и спасает. Не хватало мне теперь дело против Красной Руки возбудить… По подозрению в убийстве. Ладно. Мы по-другому сделаем. Там комиссионный магазин есть. Вот мы и пошлем тебя посмотреть, не проходил ли по их бумагам серебряный самовар из имения Апраксиных. Мы его уже полгода разыскиваем. Понял?
— Уразумел.
— Вот и поезжай.
«ПОКРОВСКАЯ ПРАВДА»
В Покровске Рахманин первым делом зашел в местную газету.
— Кто у вас тут заведует отделом происшествий?
— Никто.
— А молодежным отделом?
— У нас такого отдела нет.
— А с кем можно поговорить из начальства?
— С ответственным секретарем, с Катериной Ивановной. Вы ее знаете? — сказала рыжая девочка-машинистка. Ее фамилия Варич.
Катерина Ивановна очень обрадовалась москвичу и сразу сказала:
— Зовите меня просто Катя! — Хотя ей было заметно ближе к пятидесяти, чем к тридцати.
Рахманин показал ей письмо в «Пионерскую зорьку» и спросил:
— Что вы об этом скажете?
— Да… у нас весь город об этом говорит. Мы даже заметку об этой истории приготовили.
— Напечатали?
— Нет, — ответила Катя Варич, — секретарь райкома запретил, Иванцов.
— Почему?
— Он сказал: «У нас с картошкой в этом году скандал, нам только еще Красного Пятна не хватало».
— А что, большой скандал с картошкой?
— Обыкновенный. Никакой картошки.
— Можно заметку прочитать?
— Если я найду. Только особенно об этом не распространяйтесь.
Она порылась в ящиках стола и протянула Рахманину гранки. Рахманин с интересом начал читать.
«ТРАГИЧЕСКИЕ ПРОИСШЕСТВИЯ В НИКОЛЬСКОЙ СЛОБОДЕ.
Издавна дурной славой пользуется старое Никольское кладбище в нашем городе. Еще в старых летописях сообщалось, что иногда с кладбища доносятся страшные крики, и там мечутся красные огни.
Недавно семья Крючковых получила новую квартиру в Никольской слободе. В старом доме, в доме, перенесшем капитальный ремонт.
Семья Крючковых состояла из мужа и жены — рабочих Большехима. Причем муж был начальником участка микропленки. Это была обычная трудовая семья, каких тысячи в нашем городе. Они стояли в очереди на жилье много лет, а до этого жили в обычном коммунальном бараке. У них были девочка Люся и сын Вася десяти лет.
Когда семья переехала в новое жилище, Наталья Николаевна — жена семьи Крючковых — первая обратила внимание на большое красное пятно на стене.
— Смотри! — сказал она мужу.
— Подумаешь, — ответил он, — строители бутылку вина пролили.
Но однажды утром через несколько дней Николая Николаевича нашли на кровати убитым. Он был мертв и чрезвычайно бледен. А пятно на стене стало еще ярче.
Многие утверждали, что он пил каждый день неизвестно что, и это свело его в могилу. Но чего не скажут злые языки про человека, который работает на большом химическом предприятии и имеет доступ к спирту.
Девочка Люся рассказывала, что видела, как ночью из красного пятна высунулась рука и долго думала, кого бы задушить. Потом напала на главу семьи.
Через некоторое время та же судьба постигла мать двух сирот. Сын Вася говорил соседям:
