– Правда, актеришка из тебя никакой, не сыграл
эпизод, – добавил Малышевский. – Ноль экспрессии, ноль вживания в
образ, ноль правды жизни. Надо было хлопнуть себя по лбу и закричать: «Каха,
дорогой, я все понял! Какое недоразумение! Бывает же такое! Один и тот же
человек и в Фонде, и на корабле! Давайте же теперь, когда все разъяснилось,
обнимемся и выпьем на брудершафт!» Да только, Геша, одним личным знакомством с
Хадашевым дело не ограничивается. Кирилл Степанович, расскажите товарищу о
третьем его товарище… прямо по Ремарку. Вероятно, он забыл о нем.
Мазур поспешно вытер руки салфеткой, достал копию фотографии
и продемонстрировал ее сидевшим за столом.
– Вот он, Хадашев, если вы забыли, как он выглядит.
Стоящего рядом с ним человека, я думаю, тоже представлять не надо. Это наш
общий хороший знакомый, Говоров Анатолий Витальевич, некогда начальник отдела
по борьбе с терроризмом, а ныне, извините, покойник… Правда, в те годы он еще
не занимал столь ответственный пост, он был всего лишь среднего уровня
руководителем в силовых структурах молодого украинского государства. Как до
того был сотрудником Комитета госбезопасности государства советского. Однако
Говоров не собирался куковать в середняках до пенсии и активно стремился
наверх, как в смысле карьерных успехов, так и в смысле личного благосостояния.
Это чрезмерная активность подвигла его взяться за дело о продаже МиГов, которое
привело к знакомству с Хадашевым. С МиГами прошло не гладко, история та
неожиданно получила огласку, многим ее фигурантам грозили нешуточные
неприятности, особенно людям служивым. И некоторые, к слову говоря,
действительно неприятности огребли по полной. Но не Говоров. Его вытащили из
этой истории вы, господин Кривицкий, воспользовавшись вашими связями здесь и в
Молдавии, через которую МиГи уходили в Пакистан. Вовремя подставили в цепочку
другого человечка, вместо покойного Говорова, который и принял на себя удар.
Красивая, следует признать, комбинация. К сожалению, подробности ее я узнал не
из уголовного дела, а из материалов журналистского расследования…
– Ты сейчас скажешь, Геночка, что все это лишь
журналистские домыслы, клевета и вообще никакие ничему не
доказательства? – сказал Больной, допивая вино из бокала.
– Ты же сам это прекрасно знаешь, – буркнул
Кривицкий, и Мазур буквально-таки слышал, как в его мозгу шуршат процессоры в
поисках оптимального решения. К мясу он так и не притронулся.
– Я – знаю, – продолжал Больной. – Но я уже
сказал тебе, что мы никаким судам ничего доказывать не собираемся. Мы себе
доказываем.
– И вас это убеждает?
– Вполне, – сказал Больной. – Смотри, что
получается, Ген. Вырисовывается преинтереснейший треугольник: ты, Хадашев и
Говоров. Все друг друга знали, но свое знакомство отчего-то скрывали. Лишь ты
своего знакомства с покойным Анатолием Витальевичем не скрывал, разве что не
афишировал, насколько оно было тесным…
– А я обязан что-то афишировать?
– Разумеется, нет. Только не кто иной, как Говоров,
скрывал и уничтожал улики, вообще, делал все, чтобы увести расследование в
сторону. Это известно доподлинно. Тебе привести доказательства?
Кривицкий едва заметно перевел дыхание, в очередной раз утер
пот со лба и хохотнул.
– Да ну, иди ты! Говоров уводил расследование? А при
чем тут я, позволь поинтересоваться?
– И в самом деле, – подключился
Малышевский. – Очень удобный способ защиты. Мол, это все Говоров, он
задумал, он исполнил и, зная о твоем знакомстве с Хадашевым, перевел все
стрелки на тебя. Он и есть главарь, а ты совершенно ни при чем… Только вот
незадача: с какой такой радости ему переводить стрелки именно на тебя?
– Это ты у меня спрашиваешь? Вот у него и спроси. А
заодно спроси и своих бойцов, которые не смогли взять его живым.
– Правильно, Гена, все правильно, – откинулся на
спинку стула Малышевский. – Ты же интересовался подробностями и знаешь,
что там были гости. Согласен – сработали не очень хорошо, но… Но перед тем, как
застрелиться он назвал фамилию. И угадай, чью.
Кривицкий засмеялся.
– Что ты ржешь, Геночка? – Больной отодвинул от
себя тарелку и достал сигареты.
– Да потому что даже под пыткой Толя Говоров не выдал
бы меня. Не тот он был человек. Стало быть, и доказательства все ваши липовые.
Глава 15
Приговор судьбы
Повисла пауза. А Кривицкий, наслаждаясь произведенным
эффектом, напротив, свою тарелку к себе пододвинул, вооружился ножом с вилкой и
взялся за мясо, будто не ел неделю.
– Ну что вы застыли, аки в немой сцене, други
мои? – наконец спросил он с набитым ртом. – Не ждали, что проговорюсь,
что проколюсь на такой мелочи?
Он сам налил себе вина, выпил залпом почти до дна и сказал
вдруг жестко:
– Не дождетесь. Просто надоел этот ваш идиотский
спектакль. Шашлыки, свидетели, вино, обвинения… Поначалу интересно даже было, а
потом надоело. Ну да, это я. Вы хотели признания? Пожалуйста: это я. Ну и что
дальше? Убьете меня?
– Сука ты, Гена, – тихо сказал Больной. – Мы
же были в одной команде…
– Сука, – согласился Крепыш и потянулся к блюду с
зеленью. – Знаете старинный анекдот? Как-то одного человека попросили:
«Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты! – в ответ на что Иуда
радостно засмеялся».
Кривицкий хохотнул. Никто его не поддержал. Тогда он пожал
плечами, в молчании доел шашлык, потом достал из стаканчика зубочистку и
принялся преспокойно ковырять в зубах.
– Вот ты, Саша, весь из себя такой респектабельный и
европейский, – сказал он. – Винцо попиваешь, правильные речи
говоришь. О совести, о некрасивых поступках, о красивых поступках… А тебе
напомнить расстрел в одной из московских бань в девяностом году? Это когда в
VIP-апартаментах положили из автоматов одиннадцать человек. Шестерых
посетителей бани, девочек по вызову, банщицу и массажистку. Причем никто не мог
понять мотивов – кого и за что заказали, потому что там собрались на отдых люди
невысокого полета, особо ни с кем не конфликтующие… Только очень немногие
знали, что тогда и впрямь положили случайных людей. Что на тот вечер
апартаменты заказал совсем другой человек, который за несколько часов до
назначенного времени заказик-то свой и снял. И тем счастливчиком, лишь по
чистой случайности избежавшим смерти, был твой тогдашний наиглавнейший
конкурент, дорогой мой Александр Олегович, с которым ты бился за контрольный
пакет акций одной нефтяной компании. Вот вместо него и погибло аж одиннадцать
ни в чем не повинных человек. Правда, своего ты добился…
Кривицкий небрежно отбросил зубочистку в траву и закинул
руки за голову.
