— Один коллежский асессор из ваших московских тут целую
гипотезу развернул. Про тайную иудейскую организацию. И про жидовский Синедрион
рассказал, и про кровь христианских младенцев. У него Бежецкая получилась
дщерью Израилевой, а Ахтырцев — агнцем, принесенным на жертвенный алтарь
еврейского бога. В общем, чушь. Мне эти юдофобские бредни по Петербургу слишком
хорошо знакомы. Если приключилась беда, а причины неясны — сразу Синедрион
поминают.
— А что предполагаете вы, … шеф? — не без
внутреннего трепета произнес Фандорин непривычное обращение.
— Извольте взглянуть сюда. — Бриллинг подошел к
одной из досок. — Вот эти четыре кружка наверху — четыре версии. Первый
кружок, как видите, с вопросом. Это самая безнадежная версия: убийца действовал
в одиночку, и вы с Ахтырцевым были его случайными жертвами. Возможно, маньяк,
помешанный на демонизме. Тут мы в тупике, пока не произойдет новых сходных
преступлений. Я отправил запросы по телеграфу во все губернии, не было ли
похожих убийств. В успехе сомневаюсь — если б такой маньяк проявил себя раньше,
я бы об этом знал. Второй кружок с буквами АБ — это Амалия Бежецкая. Она
безусловно подозрительна. От ее дома вас с Ахтырцевым легко могли проследить до
«Крыма». Опять же бегство. Однако непонятен мотив убийства.
— Сбежала, значит, замешана, — горячо сказал Фандорин. —
И получается, что белоглазый никакой не одиночка.
— Не факт, отнюдь не факт. Мы знаем, что Бежецкая
самозванка и жила по подложному паспорту. Вероятно, авантюристка. Вероятно,
жила за счет богатых покровителей. Но убивать, да еще руками такого ловкого
господина? Судя по вашему донесению, это был не какой-нибудь дилетант, а вполне
профессиональный убийца. Каков удар в печень — ювелирная работа. Я ведь был в
морге, Ахтырцева осматривал. Если б не корсет, лежали б там сейчас и вы, а
полиция считала бы, что ограбление или пьяная драка. Но вернемся к Бежецкой.
Она могла узнать о происшествии от кого-то из челяди — «Крым» в нескольких
минутах ходьбы от ее дома. Шуму было много — полиция, разбуженные зеваки.
Кто-то из прислуги или, скажем, дворник опознал в убитом гостя Бежецкой и
сообщил ей. Она, резонно опасаясь полицейского дознания и неминуемого
разоблачения, немедленно скрывается. Времени у нее для этого предостаточно —
ваш Ксаверий Феофилактович нагрянул с ордером лишь на следующий день после
полудня. Знаю-знаю, вы были с сотрясением, не сразу пришли в сознание. Пока
диктовали донесение, пока начальство в затылке чесало… В общем, Бежецкую я
объявил в розыск. В Москве ее, скорее всего, уже нет. Думаю, что и в России нет
— шутка ли, десять дней прошло. Составляем список бывавших у нее, но это по
большей части весьма солидные люди, тут деликатность нужна. Серьезные
подозрения у меня вызывает только один.
Иван Францевич ткнул указкой в третий кружок, на котором
было написано ГЗ.
— Граф Зуров, Ипполит Александрович. Очевидно, любовник
Бежецкой. Человек без каких-либо нравственных устоев, игрок, бретер, сумасброд.
Тип Толстого-Американца. Имеются косвенные улики. Ушел в сильном раздражении
после ссоры с убитым — это раз. Имел возможность и подстеречь, и выследить, и
подослать убийцу — это два. Дворник показал, что домой Зуров вернулся только
под утро — это три. Мотив, хоть и хилый, тоже есть: ревность или болезненная
мстительность. Возможно, было что-то еще. Главное сомнение: Зуров не из тех
людей, кто убивает чужими руками. Впрочем, по агентурным сведениям, вокруг него
вечно вьются всякие темные личности, так что версия представляется
перспективной. Вы, Фандорин, именно ею и займетесь. Зурова разрабатывает целая
группа агентов, но вы будете действовать в одиночку, у вас хорошо получается.
Подробности задания обговорим позже, а сейчас перейдем к последнему кружку. Им
я занимаюсь сам.
Эраст Петрович наморщил лоб, пытаясь сообразить, что могут
означать буквы НО.
— Нигилистическая организация, — пояснил
шеф. — Тут есть кое-какие приметы заговора, да только не иудейского, а
посерьезней. Потому, собственно, я и прислан. То есть, конечно, меня просил и
князь Корчаков — как вам известно, Николай Ахтырцев сын его покойной дочери.
Однако здесь все может оказаться очень даже непросто. Наши российские
революционеры на грани раскола. Наиболее решительным и нетерпеливым из этих
робеспьеров надоело просвещать мужика — дело долгое, кропотливое, одной жизни
не хватит. Бомба, кинжал и револьвер куда как интересней. Я жду в самое ближайшее
время большого кровопролития. То, что было до сих пор — цветочки. Террор против
правящего класса может стать массовым. С некоторых пор я веду в Третьем
отделении дела по самым оголтелым и законспирированным террористическим
группам. Мой патрон, Лаврентий Аркадьевич Мизинов, возглавляющий корпус
жандармов и Третье отделение, дал мне поручение разобраться, что это в Москве
за «Азазель» такой объявился. Демон — символ весьма революционный. Тут ведь,
Фандорин, судьба России на карту поставлена. — От обычной насмешливости
Бриллинга не осталось и следа, в голосе зазвучало ожесточение. — Если
опухоль в самом зародыше не прооперировать, эти романтики нам лет через
тридцать, а то и ранее такой революсьон закатят, что французская гильотина
милой шалостью покажется. Не дадут нам с вами спокойно состариться, помяните
мое слово. Читали роман «Бесы» господина Достоевского? Зря. Там красноречиво
спрогнозировано.
— Стало быть, четыре версии? — нерешительно
спросил Эраст Петрович.
— Мало? Мы что-то упускаем из виду? Говорите-говорите,
я в работе чинов не признаю, — подбодрил его шеф. — И не бойтесь
смешным предстать — это у вас по молодости лет. Лучше сказать глупость, чем
упустить важное.
Фандорин, сначала смущаясь, а потом все более горячо
заговорил:
— Мне кажется, ваше высоко…, то есть, шеф, что вы зря
оставляете в стороне леди Эстер. Она, конечно, весьма почтенная и уважаемая
особа, но… но ведь миллионное завещание! Бежецкой от этого выгоды никакой,
графу Зурову тоже, нигилистам — разве что в смысле общественного блага… Я не
знаю, при чем здесь леди Эстер, может, вовсе и не при чем, но для порядка
следовало бы… Ведь вот и следственный принцип есть — cui prodest, «ищи, кому
выгодно».
