«Да что там можно было увидеть? Какие-то едва пробивающиеся
перышки. Ну, бедра торчали, жалостными такими косточками. Мне стало очень
стыдно, а Твигги стояла неподвижно, и хоть бы что. Я отвернулся. Снова
посмотрел. Опять отвернулся. Тут и счет закончился. Так мне и не удалось ее
расшевелить. Я проиграл.
Пришлось расплачиваться, согласно уговору. Я облокотился об
стул, Твигги взяла ремень, стала хлестать меня по голой заднице со всей силы,
очень больно.
В самый разгар экзекуции открылась дверь, и заглянула моя
аристократическая тетя. Решила угостить деточек чаем со сливками.
Это было ужасно…»
Он стоял весь красный и только утирал со лба пот, не в силах
продолжать. А Филипп Борисович кис со смеху — он мог быть доволен: рассказчик и
в самом деле был готов со стыда провалиться под землю.
Вот, собственно, и вся пропущенная история.
С. 202 — Глава из какого-то романа «Юлиссес», автор — Джеймс
Джойс, между прочим, тоже черновик, продана на «Кристис» за полтора миллиона!
И это не рекорд. Партитура фрагмента бетховеновского «Опуса
127», написанная рукой композитора, в 2002 году была продана на аукционе
«Сотбис» за 1,1 млн фунтов стерлингов.
А годом ранее аукцион «Кристис» выручил 2,4 млн
долларов за рукопись Джона Керуака. Керуак — писатель хороший, но все-таки,
согласитесь, не Достоевский.
С. 209 — Вы мне еще Окуджаву процитируйте.
Если кто запамятовал, программное четверостишье Б. Окуджавы
на самом деле звучит так:
Чистое сердце в дорогу готовь,
Древняя мудрость сгодится и вновь:
Не покупаются, не покупаются
Доброе имя, талант и любовь.
С. 210 — Ведь, как утверждает современная наука,
какой-никакой скрытый дар заложен в каждом из нас, просто нужно как следует в
человеке порыться. Про это даже роман написан, у этого, как его… забыл имя.
Ладно, черт с ним.
Не «черт с ним», а роман «Азазель», автор — Борис Акунин.
С. 215 — Одно из двух: или вы разместили на сайте чужую
фотографию, или вы не Виолетта, — строго сказал Лузгаев, рассматривая
девушку.
Вот история, в которой наш гений злодейства проявил свои
таланты во всей красе, сработал быстро, эффективно и безжалостно.
Едва Ника и Валя уехали к коллекционеру, Саша позвонила
своему покровителю и сообщила, у кого находится вторая часть рукописи. Аркадий
Сергеевич немедленно связался с Олегом. Тот сорвался с места и помчался в своем
реанимобиле, со включенной сиреной и мигалкой, по указанному адресу.
Пока Николас вел дипломатические переговоры с Лузгаевым,
Игорь сидел на компьютере. Электронный адрес Вениамина Павловича ему сообщила
Саша (помните обнаруженное в Интернете объявление: «Покупаю старые документы,
письма, конверты…»?).
Прочее было вопросом техники. Игорь, обладавший множеством
полезных контактов, связался кое с кем на сервере, в два счета получил доступ к
почтовому ящику коллекционера. Порылся в его содержимом за последние пять
суток, обнаружил переписку с некоей Виолеттой, адрес гарсоньерки, где назначена
интимная встреча…
Солдатку любви Олег подстерег у подъезда. Убивать не стал —
зачем? Сказал, что планы меняются, вызов аннулирован и в утешение вручил
девушке несколько бумажек зеленого цвета.
Чемоданчик с усиками а-ля фюрер, фуражкой, наручниками и
прочими садо-мазо-атрибутами нашелся в реанимобиле (там было полным-полно
самого разнообразного реквизита).
С. 221 — …умерщвлен стряпчий Чебаров
Значение слова «стряпчий» на протяжении истории несколько
раз менялось. Во время, описанное в повести, так называли адвоката, который вел
частные дела в коммерческих судах.
С. 225 — Стращал ямой…
«Ямой» в обиходной речи называли долговое отделение — особую
тюрьму, куда кредитор мог поместить несостоятельного должника. В юридическом
смысле яма — преемник допетровского института долгового рабства, когда
заимодавец имел право взять должника в рабство до полной выплаты ссуды. Во
время действия повести «Теорийка» кредитор мог держать свою жертву в яме сроком
до 5 лет, оплачивая содержание заключенного из собственных средств.
С. 242 — Раскольников был бледен и весь в поту. Он молча
повернулся, на неверных шагах пошел к дверям, но дверей не достиг.
Ну, упал Раскольников в обморок. И что это доказывает?
Больной, истощенный человек, а в конторе душно. В окончательной редакции
«Преступления и наказания» Ф. М. Достоевский, как известно, переосмыслил эту
сцену, значительно ее расширив и введя внутренний монолог Раскольникова.
С. 276 — Впрочем, может быть, Сивуха сказал не «пушок», а
какое-то другое слово — Олег резко крутанулся на кресле, ударил по клавише, и
монитор снова разразился пальбой. Но что слово кончалось на «шок», это точно.
Все-таки это было слово «пушок». Одной из целей планового
двухнедельного курса лечения была стимуляция производства гормонов в организме
пациента. В частности, на верхней губе и щеках должен был появиться пушок, одно
из первых свидетельств полового созревания.
С. 278 — Левон Константинович дал вам самую высокую
аттестацию, — назвал Сивуха имя одного из бывших клиентов «Страны Советов»…
Этот Левон Константинович не имеет прямого (да и косвенного)
отношения к сюжету, но, пожалуй, все же стоит о нем рассказать, тем более что
сделать это очень просто — достаточно заглянуть в дневник владельца фирмы
«Страна Советов». Николасу по работе приходится встречаться с таким количеством
необычных людей и любопытных ситуаций, что он взял себе за правило записывать
все мало-мальски интересные случаи. Как знать, может быть, из этих правдивых
историй когда-нибудь получится занятная книга социально-антропологического
содержания.
Про Левона Константиновича в дневнике Н. Фандорина можно
прочесть следующее.
СЛУЧАЙ С БАНКИРОМ
14 октября 2004 года ко мне обратился г-н X., председатель
правления небольшого, но преуспевающего банка N
[5]
(про «Страну
Советов» ему в свое время рассказывал Coco
[6]
). Дело у него было
малоприятное и к тому же не терпящее огласки, поэтому обратиться в милицию он
не пожелал, а его собственная служба безопасности оказалась бессильна.
