— Куртец всегда должен быть на вас. Наша разработочка.
В верхней пуговице объектив, еще один в хлястике. Вы идете себе, ворон
считаете, а у нас на мониторе полный обзор, 360 градусов. Ничего, если я вас
немножко пощекочу?
Он засунул Нике под рубашку какую-то плоскую металлическую
таблетку на липучке.
— Магнитофончик. На случай, если разговор идет в
экранирующем помещении и нам не слышен. Очочки наденьте и не снимайте.
Он сунул Фандорину солнцезащитные очки.
— В правой дужке телефончик.
— Зачем?
— Чтоб мы могли вас инструктировать по ходу.
— И крикнуть вовремя: «Фандорин, сливай воду!» — в
рифму подхватил Мурзилка.
Сивуха фыркнул:
— Тарапунька и Штепсель. Ильф и Петров. Кто такие
первые двое, Ника понятия не имел, но на писателей-сатириков сталинской эпохи
молодые люди, на его взгляд, похожи не были. Скорее уж они напоминали ему
Дживза и Вустера. Кого угодно, только не работников правоохранительных органов.
Как полагается выглядеть нормальному полицейскому? Он должен быть туповат,
честен и надежен, как каменная стена. Главная его задача — всем своим обликом
вызывать у людей доверие, соответствовать лозунгу «служить и защищать». А у
этих двоих на лбу написано: «надуть и обобрать». Нет, молодые сотрудники
Криминально-аналитического центра МВД Николасу решительно не нравились.
— Я, кажется, знаю, зачем вы Игорю понадобились, —
сказал Сивуха. — Он тоже очень высокого мнения о ваших способностях. Сам
мне это говорил, когда вы первый ребус расщелкали. Посоветоваться желает, не
иначе. Но чего желает этот идиот, неважно. Главное, чтобы он на вас вышел.
Фандорин кашлянул.
— Даже если он хочет меня убить?
— Хотел бы — убил бы. — Аркадий Сергеевич пожал
плечами. — Зачем звонить-то? Чтоб вы насторожились?
Хорошо бы он оказался прав…
— Что я должен делать?
Мурзилка почесал переносицу.
— Вы что бы сейчас делали, если бы не эта заморочка?
Посмотрев на часы, Ника сказал:
— Дочку бы из театрального кружка поехал забирать. У
нее сегодня генеральная репетиция.
— Вот и езжайте. Живите в обычном режиме.
— А если он меня перехватит, когда со мной будет
ребенок? Я не стану рисковать дочерью!
Фантомас полуобнял его за плечо:
— На кой ему ваша дочь, сэр? Это во-первых. Во-вторых,
мы с Мурзиком все время будем у вас на хвосте. Ну а в-третьих, что вам теперь,
под кровать залезть и не вылезать оттуда? Мы же не знаем, когда и как он на вас
выйдет. Скорей всего просто звякнет на мобильник.
И Фантомас не ошибся.
Звонок раздался, когда Николас вез Гелю домой.
Как раз перед этим дочка, не пожелавшая ничего рассказывать
о репетиции и всю дорогу напряженно о чем-то думавшая, вдруг заговорила:
— Пап, я хочу спросить очень-очень важный вопрос.
Ему тоже было не до разговоров. Молчал, часто посматривал в
зеркальце. Ничего необычного не приметил. Зеленый «пассат» оборотней то мелькал
сзади, в потоке машин, то исчезал, то появлялся опять.
— Задать, — поправил Ника. — «Спросить
вопрос» — это не по-русски.
— Пап, я хочу задать очень важный вопрос. А правда, что
мы на свете не один раз живем, а много-много раз? Мне один человек сказал.
Будто все эти жизни похожи, как две капли воды. И происходит в них одно и то
же. И человек тоже ведет себя одинаково, потому что он так устроен. Но если
кто-нибудь вдруг возьмет и поступит не как в прежних жизнях, а по-другому, то
вся остальная жизнь тоже поменяется. Ты что про это думаешь?
Спросила — и замерла. Значит, для нее это действительно
важно. Ника сделал усилие, чтобы сосредоточиться.
— Никогда не слыхал про такую теорию. Разве всё, что с
нами происходит, уже было?
— Ты чего? — удивилась Геля. С манерами у нее
все-таки было не очень — мамино воспитание. — Разве у тебя не бывает,
когда вдруг замечаешь: это уже было раньше, железно было. Такое у всех бывает.
— Ты про дежа-вю?
— А?
— Переспрашивать «А?» невежливо. Нужно сказать…
Тут и зазвонил телефон. Очки немедленно отреагировали — в
правой дужке запищал голос Фантомаса:
— Про дежа-вю потом перетрете. Спокойненько берем
трубочку. В правую руку, чтоб мы тоже слышали.
— Писк какой-то, — завертела головой Геля. —
Пап, ты трубку-то возьмешь?
— Алло, — не своим голосом произнес Фандорин.
— Это Игорь. Встретиться надо.
— Хорошо…
— Сейчас дочку домой отвезете… — (Следит! —
ёкнуло в груди.) — … И давайте в детский скверик на Покровском бульваре.
Знаете?
— Знаю.
— Через полчаса.
И всё, конец разговора.
— Слышали-слышали, о’кей, — сообщил наушник.
— Пап, опять пищит. Так что, правильно мне человек
сказал?
— А?
В висках стучало так сильно, что он почти ничего не слышал.
— Сам же говорил: «А?» переспрашивать невежливо. Так
правильно или нет?
— Да.
«Через полчаса… Почему так быстро? Может быть, отказаться и
не ходить? Это не мои игры, они мне даром не нужны», — метались в голове
обрывочные мысли.
— Я так и думала! — с облегчением воскликнула
дочка. — Значит, смерти бояться нечего. Если в жизни что-то не заладилось
— можно поставить точку, начать всё сначала и в следующий раз попробовать
по-другому.
Фандорин так дернулся, что чуть не въехал в соседнюю машину.
— Что ты несешь?! Постой, ты меня не так поняла. Вот я
вернусь вечером, и мы с тобой подробно всё обсудим.
Он вспомнил, что Алтын велела проследить, как девочка
поужинает. Нет, не успеть. Плохой у Гели отец. А скоро, возможно, вообще
никакого не будет.
Полчаса спустя он полз вниз по Покровскому бульвару, плотно
забитому автомобилями. Вечерний час пик еще не кончился.
— …В это время в парке пусто, он это учел, — пищал
наушник. — Значит, нам к нему близко не подобраться. Ваша задача —
подвести его как можно ближе к ограде. Что он вам будет говорить, не суть
важно. Главное, чтоб он в зону вошел.
