– Если только своею глупостью. Одни плащи с капюшонами
чего стоят. А чудный возглас «жертва принята». Я еле сдержалась, чтобы не
захохотать. Казимир оказался прав, граждане, больные на всю голову, просто
рядятся в чужие тряпки.
– Что это был за обряд? – нахмурилась Юлька.
– Откуда мне знать?
– Но ты ведь историк.
– К истории это никакого отношения не имеет.
– Но как же… были ведь огнепоклонники, разве нет?
– Были. Только при чем здесь обряд с голой девицей? Мы
наблюдали чьи-то эротические фантазии, не более. А вообще атрибутика смахивает
на черную мессу, но распятия не было, а перевернутое распятие в черной мессе
вещь абсолютно необходимая.
Тут наконец подъехала машина, и нам на время пришлось
прервать разговор.
– Куда едем, к тебе, ко мне? – спросила Юлька.
– К тебе ближе.
И мы отправились к ней. Если честно, я боялась, что и до ее
квартиры не доеду, так меня мутило, мерное покачивание в машине только
усугубляло мои страдания, и я попросила водителя остановиться еще до того, как
мы въехали во двор Юлькиного дома.
На то, чтобы лечь и спать, я даже не рассчитывала, видя, в
каком возбужденном состоянии находится подруга, впрочем, я и сама вряд ли
смогла бы заснуть. Поэтому, приняв по очереди холодный душ, мы устроились в
Юлькиной кухне, выпили чаю с лимоном, и я почувствовала себя несколько лучше.
– Значит, это была не черная месса, – нетерпеливо
начала она.
– Во время черной мессы молитвы читают на латыни,
кажется, в обратном порядке, а здесь вовсе была какая-то тарабарщина. Опять же,
во время черной мессы плюют на распятие и занимаются прочими гадостями. Кстати,
твоих любимых тамплиеров обвиняли в тех же грехах. Еще и в содомии. А ты
заходишься от восторга: воины Христовы, как это романтично… а у них в спальнях
по уставу свет постоянно горел, чтоб братия в грех не впадала.
– Это разумно, – заявила Юлька. – Я имею в виду,
как профилактическая мера от содомии. Мужчины должны интересоваться только
женщинами, я бы сказала, просто обязаны. Куда это нас занесло, подруга? –
засмеялась Юлька, а я махнула рукой.
– Короче, то, что мы видели, полный бред, вообще ни на
что не похожий…
– А этот символ?
– Про него ты уже спрашивала, – отмахнулась
я. – Можно покопаться в энциклопедиях, но я уверена, что это такая же
ерунда, как и весь обряд.
– Я тебя уважаю как историка, но всего ты знать не
можешь.
– А я на это и не претендую. Говорю тебе, над нами
просто издеваются.
– Скажи, – с заминкой начала Юлька, – а
страшно тебе не было?
Я вздохнула.
– Было. Когда этот тип нож достал. Я приготовилась
орать «караул» и спасать девицу. Вот была бы картина.
– А я, признаться, слегка сдрейфила, когда он произнес
«жертва принята». Как-то не по себе стало. Народ из этого подвала раньше нас
удалился, а девушка? Она ведь осталась лежать на алтаре.
– Полежала и встала. И отправилась душ принимать. Там
долго не належишься, холодно. Кстати, почему холодно, что за подвал такой?
Может быть, кондиционеры работали?
– Их было бы слышно. По-моему, нормальный подвал, если
учитывать, что там каменная кладка, да еще сырость. У нас на даче в подполе
тоже холодно. Меня больше девушка беспокоит, – хмуро заметила Юлька.
– Не могла же она пойти вместе со всеми, надо соблюдать
очередность… – Вот как раз в этот момент мне и явилась следующая мысль. –
Слушай, когда тот тип звонил мне и нес ахинею про четыре стихии…
– Ну, – кивнула Юлька, напряженно ожидая
продолжения.
– Сначала он сказал: девушка пропала, затем что-то про
первую жертву, а потом про четыре стихии. Четыре стихии – это, похоже, вода,
огонь, земля и воздух. Сегодня мы видели жертвоприношение огню…
– А первая девушка…
Мы уставились друг на друга.
– Юлька, все это чушь. Ты же сама видела: девицу на
алтаре немного выпачкали кровью, против чего она не возражала. И потушили свечи
о ее конечности. Неприятно, согласна, но опять-таки это дело добровольное и уж
точно не смертельное.
– А девушка пропала, – глядя куда-то в пол,
произнесла Юлька.
– Девушка жива-здорова, просто дома не появляется.
Скорее всего, этой ночью мы видели Лену Саблину.
– Не уверена. Ты обратила внимание: в ее квартире не
было ни одной фотографии.
– Там вообще ничего не было, кроме одежды.
– Вот именно. Такое впечатление, что все тщательно
прибрали.
– Узнать, как выглядит Лена Саблина, не проблема. У
матери точно есть ее фотографии, и в клубе тоже. И она должна была предъявить
какие-то документы при устройстве на работу.
– Хорошо, наведаемся в клуб еще раз. Если наша Лена
демонстрировала сегодня свои прелести, я готова согласиться, что это дурацкий
розыгрыш. Буду очень признательна, если ты придумаешь сносное объяснение: кому
и зачем понадобилось нас так разыгрывать.
– Не жди от меня чуда.
– Ладно, идем спать, – сказала Юлька,
поднимаясь. – Завтра наведаемся в клуб.
Утром я никак не могла заставить себя подняться на работу.
Голова болела, тело было ватным, и я решила: Вадиму придется сегодня обойтись
без меня. Позвонила ему и поведала о своем скверном самочувствии. Он
посоветовал как следует выспаться, и мы простились.
Юлька часов в двенадцать уехала в редакцию, а я, сообразив,
что больше не усну, отправилась домой. Не успела я войти в квартиру, как в
дверь позвонили. На пороге я обнаружила Диму.
– Привет, – сказал он, и по голосу стало ясно:
парень не в духе.
– Проходи, – предложила я и тут же вспомнила, что
на столе у меня наша с Юлькой объяснительная записка, которую мы оставили,
отправляясь на свидание с неизвестным. Я заторопилась на кухню и растерянно
огляделась. Записка исчезла. На кухне появился Дима, встал в дверях и спросил:
– Где ты была?
До этого мгновения я сама собиралась рассказать ему о нашем
приключении, но его тон сразу же отбил к тому охоту.
– Я ведь говорила, Юля…
– Что Юля? – перебил он.
