– Сколько угодно. Ему лет сорок, красавец, каких
поискать, не дурак и вряд ли нуждается в деньгах. По крайней мере, раскатывает
на «Кадиллаке» с шофером. Мне кажется, что тебе нечего опасаться. В их
отношениях со старухой я не заметила ничего предосудительного. Она в нем души
не чает, а он над ней слегка подшучивает, но похваливает, что, безусловно,
льстит ее самолюбию. Жениться на ней он явно не собирается, да и она далека от
такой мысли. Мне кажется, это ее новая игрушка. Кстати, по его словам, она
просила князя обратить на меня внимание и, по возможности, заинтересовать, и
все для того, чтобы уберечь твою семью от грозящего ей, по моей вине, распада.
– Хорошо зная старуху, я не удивляюсь, – буркнул
Вадим. – Что это за тип? Откуда он взялся?
– Приехал вроде бы из Вены, пишет книгу о своей
родословной и копается в местных архивах. Это все, что удалось разузнать. Да и
то с его слов. Он произвел неизгладимое впечатление на Юльку, так что можешь не
сомневаться, что-нибудь на него она нароет.
– Вы там не влюбились случайно?
– Мы близки к этому.
– Час от часу не легче. Кого тетушка умудрилась
подцепить… Ты меня совсем не успокоила, даже наоборот. Я теперь не только за
тетку опасаюсь, но и за вас.
Мы простились с Вадимом, и я отбросила телефон в сторону.
– Обратила внимание на перстень у него на руке? –
спросила Юлька, все еще пребывая в мечтах о князе.
– Ага.
– Занятная вещица.
Перстень в самом деле был исключительным. Огромный камень
желтого цвета. Вещь явно антикварная, такой перстень вполне бы подошел
венценосной особе.
– Наследственное? – не унималась Юлька.
– Наверное. Хотя с таким же успехом может быть дешевой подделкой.
– Брось, парни вроде этого подделок не носят. Он что,
поляк?
– Судя по имени, да.
– Надо было спросить.
– У тебя еще будет такая возможность.
– Уверена? – вздохнула Юлька.
– Конечно. Он тобой явно заинтересовался.
– Я думала, тобой.
– Со мной он любезничал по заданию Аделаиды.
– Прикольно будет, если выяснится, что он просто жулик,
а тачка и прочее взяты напрокат, чтобы охмурять старух с деньгами.
– Тогда тебе ничего не светит, ты молода, прекрасна, и
денег у тебя кот наплакал.
– Причем мне попался на редкость веселый котяра, из
которого слез вообще не выжмешь, – заключила Юлька.
По дороге домой мы продолжали обсуждать Рагужанского. Слушая
Юльку, я пыталась понять, какое впечатление он произвел на меня. Двойственное.
С одной стороны, он выглядел очень органично, с другой – было в нем нечто
показное, словно он спешил заявить: я не такой, как все, впрочем, это
извинительно. Наверное, я просто не встречала людей, подобных ему. Ранее с
аристократами мне беседовать не приходилось. Как его занесло в наш город? Хотя
это он объяснил. Живет здесь несколько месяцев, уединенно… Интересно, как они
познакомились с Аделаидой? Надо ее расспросить. Вот будет старухе радость,
решит, что я влюбилась. Мои чувства далеки от этого, однако князь возбуждал острое
любопытство, и я подумала: если он не позвонит, будет очень обидно.
Утром мы опять проспали и на работу собирались в страшной
спешке. Спускаясь по лестнице вприпрыжку, я обратила внимание на свой почтовый
ящик, он успел распухнуть от корреспонденции, по большей части состоящей из
бесплатных газет, рекламных буклетов и прочей макулатуры. Я притормозила,
доставая ключ, а Юлька шикнула:
– Нашла время.
– Две минуты нас не спасут, – отмахнулась я,
открыла ящик и первым делом увидела желтый конверт, довольно большой. Взяла его
в руки. Он был тяжелый. В конверте что-то звякнуло, а я, признаться,
растерялась. На нем не было ни адреса, ни имени, вообще ничего. Юлька хмуро
наблюдала за тем, как я верчу его в руках. – Его бросили в почтовый
ящик, – не очень вразумительно заметила я.
– Вскрой конверт, – сказала Юлька вдруг осипшим
голосом, и стало ясно: его содержимое очень ее беспокоит.
Я надорвала конверт, перевернула его, и на мою ладонь с
легким бряцаньем упали два ключа, соединенные металлическим колечком. Больше
ничего внутри не было.
– Что это может означать? – спросила Юлька, глядя
на ключи так, будто не они были в моих руках, а гремучая змея.
– Кто-то ошибся почтовым ящиком? – предположила я.
Юлька взяла у меня конверт, разорвала его по линии сгиба и развернула,
наверное, надеялась, что на внутренней стороне есть какая-то надпись. Конверт и
с внутренней стороны оказался совершенно чист.
– Точно кто-то ошибся ящиком, – с заметным
облегчением решила я. – И что мне теперь делать с этими ключами?
Юлька молчала, но я поняла, что мое объяснение ее не
устраивает, впрочем, я сама не верила в чью-то ошибку. Я сунула ключи в карман,
давая понять: ломать голову не намерена, по крайней мере сейчас.
– Идем, – сказала я Юльке. С хмурым видом она шла
рядом со мной, сосредоточенно разглядывая ступени под ногами.
Мы молча сели в машину. Я повезла Юльку в редакцию. Когда мы
подъехали к зданию, я сказала:
– Будут новости, звони.
И она, и я знали, что за новости я имею в виду. Через
двадцать минут я очутилась в своем кабинете и с прискорбием поняла:
сосредоточиться на работе я попросту не в состоянии.
– Когда это кончится? – пожаловалась я вслух
неизвестно кому.
Если сосредоточиться на работе не получается, вскоре решила
я, нужно попытаться удовлетворить свое любопытство. И я пошла к Пашке, который,
как обычно, с праздным видом болтал с кем-то по телефону.
– Перезвоню, – буркнул он и уставился на меня,
сначала с веселым озорством, а потом с недоумением. – Мы
разорились? – после минутной паузы спросил он.
– Типун тебе на язык.
– Ты разбила машину? Переехала кошку? В твоем доме
взорвался газ? Все, мои фантазии истощились. Скажи, почему у тебя такое лицо,
точно ты пережила большое горе?
Я махнула рукой.
– Со мной все в порядке.
– Верится с трудом. Слушай, может, тебе поговорить с
Вадимом?
– О чем?
