Перед нами, небрежно облокотясь одной рукой на спинку
кресла, предстал мужчина в темном костюме, белоснежной рубашке и жилетке,
расшитой золотом. На шее атласный платок, сколотый булавкой с россыпью
бриллиантов. Но даже не сногсшибательный наряд незнакомца произвел на нас столь
сильное впечатление. Там и без тряпок было от чего открыть рот. У него были
невероятной красоты глаза, синие с темным ободком вокруг радужной оболочки.
Ресницам, черным и очень длинным, могла позавидовать любая красавица. Очень
изысканный рисунок бровей, тонкий нос с горбинкой, крупный рот с великолепными
зубами, которые так и хотелось назвать жемчужными, прибавьте к этому округлый,
слегка выставленный вперед подбородок, придававший ему мужественный вид, и
темные волосы с сединой на висках. «Наш ответ Джорджу Клуни», – подумала я
и покосилась на Юльку. Та нахально разглядывала незнакомца, забыв о приличиях.
– Будем рабами условностей, – произнес мужчина,
протягивая мне руку. – Рагужанский Казимир Владиславович.
Юлька слегка закатила глаза, должно быть, прикидывала,
сможет ли произнести его имя ни разу не сбившись, я же просто пыталась его
запомнить.
– Проскурина Елизавета Ильинична, – ответила я и
совершенно неожиданно присела в поклоне. Он чуть задержал мою руку в своей и
сказал:
– Очень рад.
Голос у него был под стать внешности, тихий, вкрадчивый и
вместе с тем мелодичный. «Наверное, он оперный певец», – решила я, сама не
знаю с какой стати. Его рука на мгновение опустилась и сразу потянулась к
Юлькиной.
– Оболенская Юлия Николаевна, – произнесла она,
соврав совсем чуть-чуть, Оболенская – это псевдоним, под которым она пишет в
газету, на ее месте я бы тоже решила, что фамилия Пучкова мало подходит для
такого случая.
– Вот и прекрасно, вот и познакомились, –
засуетилась Аделаида.
– Чай подавать? – появляясь в дверях, спросила
Марья.
– Конечно. Да шевелись ты, старая ведьма. Ужас, что за
баба, – пожаловалась Аделаида и повела нас к столу, на котором Марья через
минуту сервировала чай. – Князь, вам, конечно, зеленый? – повернулась
к Казимиру Аделаида. Они устроились на диване, а мы с Юлькой в креслах. –
А вам, мои милые?
– Тоже зеленый, – ответила я. Юлька молча кивнула,
не спуская глаз с Рагужанского.
– Вы и правда князь? – не удержавшись, выпалила
она. Он насмешливо улыбнулся.
– С титулом пришлось проститься после революции, как вы
понимаете. А вообще, это правда. Наш род легко проследить до шестнадцатого
века. Семейное предание гласит, что прародитель наш был рыцарем-разбойником, но
кое-кто из его потомков примерял даже королевскую корону. Правда, носил ее
недолго и вскоре лишился и короны и головы. Аделаида Викентьевна зовет меня
так, потому что ей не нравится мое имя.
– Вот уж нет, – покачала головой старуха. –
Трудно представить человека, которому бы так шел этот титул, как вам, Казимир
Владиславович.
– Я боялся, что вы опять переврете мое отчество, –
поддел ее Рагужанский. – Так и быть, зовите меня князем. Я не в обиде.
Признаться, я растерялась, мало кто мог позволить себе
говорить со старухой в подобном тоне, точнее, я таких людей просто не знала.
Вместо того чтобы ответить гневным ревом, Аделаида сидела, точно провинившаяся
школьница, и с обожанием смотрела на своего гостя.
– Вы недавно в нашем городе? – вновь задала вопрос
Юлька.
– Несколько месяцев.
– А приехали…
– Из Вены. Последнюю пару лет я жил в Австрии. Но
Европа мне наскучила.
– Вот как? Почему же?
– Люди там по большей части неинтересны. А я
коллекционирую колоритные персонажи. Пожалуй, только в России они и остались.
– А почему вы выбрали наш город, можно спросить? –
подала я голос.
– Ну, это просто. Здесь живут две такие красивые
девушки.
– Перестаньте шутить, князь, – засмеялась Аделаида.
– Я вовсе не шучу, – пожал он плечами. – До
сих пор я сам гадал, что мне понадобилось в этом городе, а как только увидел
ваших знакомых, пришло озарение.
– На самом деле Казимир Владиславович пишет книгу,
историю своего рода, одна его ветвь имеет непосредственное отношение к нашим
местам, и князь работает в архиве.
– Спасибо, что так доходчиво объяснили мне, что я здесь
делаю, – с серьезной миной кивнул он.
– Он всегда такой, – махнула рукой
Аделаида. – Рад посмеяться над старухой.
– Вы же знаете, я вас обожаю, – улыбнулся
Рагужанский, взял руку Аделаиды и поцеловал ее. – Вы прекрасная женщина и
замечательный друг. Что бы я без вас делал? Должно быть, умер бы от скуки.
– Как вы смотрите на то, чтобы дать мне
интервью? – отставив чашку в сторону, сказала Юлька. – Это просто
свинство, что я до сих пор о вас ничего не знала.
– Так вы журналист? И о чем вы намерены меня
расспросить?
– О вашей книге, конечно, о работе в архиве и вашей
родословной. Уверена, читателям это будет интересно.
– Читателям придется дождаться выхода моей книги.
Сожалею, но интервью я не даю. Однажды я нарушил правило, прельстившись
симпатичной мордашкой и голыми коленками журналистки, и ничего хорошего из
этого не вышло. Интервью было дрянь дрянью, и девушка оказалась немногим лучше.
Юлька машинально попыталась натянуть юбку на колени, но не
преуспела ввиду весьма скромной ее длины. Казимир, заметив этот жест,
усмехнулся. «Чертов клоун», – в досаде подумала я, но вряд ли сама могла
согласиться с этим определением. Числились в его родословной короли или нет, но
подать себя он умеет. И дело не в тряпках, небрежной позе и прочем, существует
нечто, что невозможно воспитать, приобрести посредством долгих тренировок, с
этим надо родиться. Так вот, Рагужанский, вне всякого сомнения, титул «князь»
не примерял, для него он был так же естественен, как зубная щетка по утрам.
– Значит, журналистов вы не жалуете? – улыбнулась
Юлька.
– Они врут по большей части, а если и напишут правду,
то какую-нибудь глупую.
– Но ведь книга нуждается в рекламе.
– Моя – нет. Да и еще вопрос: напишу ли я ее
когда-нибудь? Вы лучше о своей работе расскажите. Что интересного происходит в
мире?
– Войны, террористы, нефть дорожает, – пожала
Юлька плечами.
