Я вышла на остановке "Гостиница «Заря» и направилась к
девятиэтажному зданию, выкрашенному в нелепый розовый цвет. За два года краска
кое-где облезла, зато появилась пристройка, очень затейливая, похожая на соты,
с надписью через весь фасад «Казино».
— Жизнь продолжается, — кивнула я и вошла в
вестибюль гостиницы. С моим водворением сюда проблем не возникло, и через
несколько минут я уже заселилась в одноместный номер на четвертом этаже.
Наполнила ванну горячей водой и блаженно потянулась, закрыв
глаза. Вода постепенно остывала, а я лежала и думала. Если Толстяк прав и Димка
действительно что-то украл и кому-то продал, то маловероятно, что мои недавние
гости представляют интересы обворованной стороны. Те денег не искали, они,
особо не мудрствуя, просто разделались с вором и со всеми его близкими. Толстяк
скорее всего не имеет отношения к взрыву. Узнал о деньгах и решил поживиться.
Вопрос: каким образом к нему попал Ванька? То, что после взрыва сын не мог
остаться в живых, совершенно ясно. Я видела, что собой представлял дом, и
подобная версия находится просто за гранью фантастического. Значит, Ванька, как
и я, во время взрыва не был в доме. Следовательно, кто-то сделал так, что его
там не оказалось. Допустим, бабушка или кто-то еще мог отправить ребенка на
улицу… После взрыва я, мотаясь по пепелищу, безусловно бы его нашла. Выходит,
ребенка выманили из дома и увезли. Он вошел на крыльцо, я спустилась в подвал.
Предположим, в этот момент кто-то окликнул его с улицы, а потом увез. Благодарю
бога, если это было так… Теперь вопрос: зачем им понадобился ребенок? Кого они
хотели шантажировать, если предполагалось, что все близкие ему люди незамедлительно
вознесутся к небесам?
Я потерла переносицу, пытаясь справиться с ненужными
слезами, потому что ответ напрашивался сам: никто. Никто никого не собирался
шантажировать, а мой сын погиб. Фотография подделка, а Толстяк скорее всего уже
после взрыва узнал, что у Димки должны были иметься большие деньги, а также что
я случайно осталась жива. Мое внезапное исчезновение из города навело его на
мысль, что мне хорошо известно о делах мужа и я улепетнула, прихватив бабки.
Ребята взялись меня искать и, конечно, нашли, а чтобы простимулировать меня,
подделали фотографию… А вдруг Ванька действительно жив? Мне так хотелось верить
в это… Что, если его отправили в какой-то детдом, а я об этом даже не знала,
улепетывая на другой конец света? От этой мысли мороз пошел по коже. Вдруг он,
находясь в шоке, так же, как я, лежал где-то под кустом и лишь через некоторое
время был обнаружен людьми? В газете об этом ни слова, но я видела лишь одну
газету…
— Чушь, — покачала я головой. — Я металась
тогда возле дома, я искала и никого не нашла… Хорошо, — довольно резко
прервала я поток ненужных мыслей. — Завтра заеду в библиотеку и посмотрю
подшивки газет. Возможно, мне удастся за что-то зацепиться…
Предположим, Ванька чудом остался жив, был отправлен в
детдом, где его нашел Толстяк. Увез в надежное место и теперь там держит. Очень
хорошо. Мне остается сесть Толстяку на хвост, и в конце концов он приведет меня
к сыну. Можно потребовать телефонного разговора с Ванькой или еще одну
фотографию, чтобы Толстый слегка пошевелился. Стоит попробовать… Любопытно,
откуда взялся этот Толстяк, кто он и какое отношение имел к Димке? Назваться он
не пожелал, но это не проблема: не сегодня-завтра эти ребята непременно
появятся. Я не прилетела самолетом и заставила их поволноваться. Само собой,
они решат напомнить мне о правилах игры. Если повезет, я очень скоро узнаю, где
обретается Толстяк.
Далее: в одиночку мне с его командой не справиться, а на
чью-либо помощь рассчитывать не приходится, значит, следует попытаться
усложнить Толстяку жизнь. Он заинтересован в деньгах, .а кто-то заинтересован в
моей смерти, поэтому и послал убийцу в ту памятную ночь, когда мне пришлось
немного помахать топором. Послал убить или узнать что-то о деньгах? Скорее
убить, хотя, возможно, и то и другое. Если этот человек или люди так желали от
меня избавиться, значит, у них были на то причины: иначе почему бы не оставить
меня после взрыва в покое? Ответ один: я знаю или могла знать нечто для них
опасное. Например, где находятся деньги. Предположим, у Димки был сообщник,
который не имел привычки делиться, взрыв был ему на руку, а может, он сам и
организовал его — вариантов здесь несколько, а потом попытался убить меня. Если
пытался раз, попытается и второй. Вот это и надо использовать. Толстяку
придется проявлять беспокойство о моей безопасности, а я попробую половить
рыбку в мутной воде. Если Ванька жив и если мне очень повезет, я его найду. А
пока первое, что следует сделать: позаботиться о том, чтобы о моем появлении в
городе узнали все заинтересованные лица.
— Постараемся быть на виду, — вслух произнесла я и
закрыла глаза.
В девять утра я вышагивала возле будки ГАИ, где вчера
оставила машину Виталия. Инспектор лениво позевывал и смотрел по сторонам без
видимого интереса. Утро было прохладным, туманным и в самом деле нагоняло тоску.
Заметив меня, он насторожился и стал смотреть в мою сторону, ожидая, когда я
подойду. Изобразив целую гамму переживаний от застенчивости до глубочайшего
почтения к стражам порядка, я издалека поздоровалась и сказала заискивающе:
— Извините, я возле стоянки нашла ключи, вроде бы от
машины. Никто не спрашивал?
— Нет. — В его голосе тоже отразилось многое: от
привычной подозрительности до удовлетворения моим внешним видом после весьма
тщательного осмотра.
— Может, кто спросит, — пожала я плечами. — Я
их у вас оставлю? Давать объявление в газету лень, да и деньги у меня не
лишние.
— А где вы нашли?
— Возле красных «Жигулей», видите? Лежали на асфальте у
переднего колеса.
— Ясно. Оставляйте. Явятся за машиной, глядишь,
догадаются спросить.
Я протянула ему ключи в тайной надежде, что «Жигули»
все-таки вернутся к Виталию: в конце концов, машина стоит в нескольких метрах
от будки и ее обитатели должны обратить на нее внимание, а также узнать, что
она в розыске.
Я уже собралась уйти, но тут мой собеседник неожиданно
насторожился:
— А что вы делали на стоянке?
— Знакомого ждала, а он не приехал. Пойду на
троллейбус. До свидания.
— До свидания, — произнес он с таким видом, точно
прощался с единственной звездочкой на погонах. А я поспешила прочь, пока он от
безделья не замучил меня вопросами.
